Древние греки. От возвышения Афин в эпоху греко-персидских войн до македонского завоевания - [127]

Аристотель, с другой стороны, начал с описания мира, причем такого, какой он есть на самом деле. Решительные и систематичные преобразования также не были смыслом его жизни. Он начинал свою деятельность в школе, называвшейся Академией и расположенной за пределами Афин, где учительствовал Платон, и, подобно другим ученикам этого философа, стал подражать мастеру и писать многочисленные диалоги, ни один из которых до нашего времени не сохранился. Дошедшие до нас его объемные труды, представляющие собой нечто гораздо большее, чем простые записи лекций, не все из которых при этом являются завершенными, не были предназначены для широкого круга читателей. То, что они сохранились и постоянно переписывались в римский период, стало одной из наиболее выдающихся случайностей в истории западной мысли. Значительную часть своего внимания он уделял созданию жизнеспособной логической системы, а в еще большей степени его интересовала описательная наука. Сам он при этом в основном занимался изучением мира животных, а его ученик и преемник Теофраст – растений. То же энергичное стремление к классификации и систематизации пронизывает и его труды, посвященные политике и морали, в которых Аристотель прикладывал свой поразительно масштабный ум к изучению человеческого поведения. Вместе со своими учениками он собирал описания форм правления, законы и обычаи как греческих, так и варварских государств, чтобы впоследствии на их основе провести дальнейшие исследования. Если бы они дошли до нашего времени наряду с «Политикой», то мы знали бы гораздо больше обо всех аспектах жизни древнегреческого общества.

Несмотря на то что у нас сохраняются вопросы касательно различных деталей, а порой и сути повествования, здравый смысл Аристотеля остается таким же примечательным, как и масштаб его личности. В основном именно с этой точки зрения он критикует идеи Платона, считая их не только невыполнимыми, но и нежелательными. Через зеркало этой критики Платон выглядит сторонником еще более жестких принципов, чем если судить по его диалогам. Сейчас нам понятно, что разница между этими двумя философами была не настолько велика, и у них было больше оснований для того, чтобы прийти к согласию, чем полагал сам Аристотель. Они оба исходили в своих построениях из структуры древнегреческого города-государства, достаточно небольшого для установления тесных связей в политической и социальной сферах, благодаря которым могли процветать сложившиеся в Греции институты, но в более строгой и чистой форме, чем в Афинах, хотя, в то время как Аристотель учил, Александр завоевывал Азию и решал проблемы другого рода. Высшим благом для обоих была созерцательная жизнь, доступная лишь людям, располагающим средствами к существованию. Души ремесленников чахли из-за их низких занятий, и это был факт, который просто принимался как данность, но Аристотель более отчетливо понимал, что следует делать так, чтобы представители низов были так или иначе удовлетворены. Правда, его мысли об этом основывались на целесообразности – он полагал, что у каждого организма, находящегося на любом уровне развития, имеется собственное предназначение, для достижения которого он функционирует (или должен функционировать), и счастье ему может принести только достижение этой цели. Если применить это к политике или организации общества, то результат будет не очень отличаться от концепции Платона о справедливости.

Когда в 322 г. до н. э. Аристотель умер, древнегреческие полисы лишились значительной части своей свободы, из-за чего большая часть его «Политики» оказалась неприменимой, хотя на протяжении жизни одного или двух поколений города периодически боролись против своего нового положения. Школа Аристотеля, носившая название, сохранившееся до сих пор, – Ликей, продолжала свое существование наряду с Академией Платона, и обе они процветали вместе с другими, не сумевшими пустить столь глубокие корни в языке и лучше отвечавшими потребностям эллинистического общества. Слово «эпикуреец» стало использоваться для обозначения человека, видящего цель своего существования в одних лишь удовольствиях, но это карикатура на идеи, высказанные афинянином Эпикуром. Он верил в правильность картины мира, созданной приверженцами атомизма, в существование богов, но считал, что судьбы людей их не интересуют, и надеялся развить в своих последователях умственное равновесие, которое должно нейтрализовать страх смерти. Эти идеи привлекали людей, обладавших ищущим умом, таких как римский поэт Лукреций, но вряд ли были способны вдохновить народные массы. Эпикур открыл свою школу около 310 г. до н. э., в то время как через несколько лет собственное учение разработал Зенон из города Китиона, что на Кипре, и, возможно, бывший по происхождению финикийцем. Преподавал он в Афинах, у портика Стоа Пойкиле, вследствие чего появилась более влиятельная философская школа, которую ждало более впечатляющее будущее. Стоики, суть представлений которых довольно точно передана в значении прилагательного «стоический», полагали, что первостепенное значение имеет добродетельность отдельной души, не зависящая от обеспеченности и социального статуса человека. Они также разработали собственную концепцию устройства мира, представляющую для нас интерес потому, что для нее было характерно представление о постоянстве,