Древнерусское предхристианство - [94]
Конец существования «Русского каганата», который точнее было бы назвать «Днепро-Донская Русь»,[477] В.В. Седов связывал с объединением при князе Олеге в последние десятилетия IX века его земель с землями остальной Руси, вскоре покорившей Хазарский каганат. Именование «каган» использовалось не столько в государственных документах Руси, сколько в возвышенно-поэтической речи.[478] Его употреблял в проповедях Митрополит Иларион, оно сохранилось в молитве о киевском князе, начертанной в XI веке на стене Софийского собора: «Спаси Господи кагана нашего…». Спустя век в «Слове о полку Игореви» всё ещё восхвалялись «песнотворцы старого времени Ярославова, Олега кагана любимцы».
Сплав народов
В малонаселённых лесах Восточной Европы границы племён были условными, а в степях ещё более зыбкими. Из-за набегов кочевников славяне то уходили на север, то возвращались к старым пашням, аланы попеременно скрывались в горах и спускались в плодородные долины. Пришлые степняки жили родовыми замкнутыми кланами. Они либо уничтожали местные народы, либо превращали в рабов и данников. Русы называли кочевых тюрков «половцами» (от по́ловый «светложёлтый»). Самоназвания «кипчаки» происходило от тюркского qïfçaq «злосчастный», «печенеги» от bačanak «свояк, свой, родич», имя «торки» (огузы) можно понять, как «люди-стрелы».
Перед лицом жестоких иноземцев причерноморским народам проще всего было сплотиться вокруг древнерусских, открытых иноплеменникам общин. Смешение соседних, во многом сходных славян, готов, алан, аорсов, ясов, касогов и др. было вполне естественным. Эти по преимуществу светловолосые и светлокожие народы были веками знакомы друг с другом, являлись солнцепоклонниками, отличались воинственностью. Совпадали и слова для описания их внешности, которые можно возвести к праэтнониму *rus «русые, светлые». Так называли себя славяне-русы и германоязычные (или ираноязычные) росомоны «рыжие люди, светлые люди», готы слово ros относили к «рыжим» людям, в языках ираноязычных племён самоназвания rus, rusan, roxs значили «светлый, русый».[479] Входя в состав конных отрядов, союзники русов принимали их язык, верования и обычаи, подобно тому, как в недрах именьковской культуры образовалось разноплемённое военное сословие с именем русы. Поддерживаемые вятичами, полянами и северянами, эти полукочевые дружины в IX–X веках ограждали огромное пространство древнерусского мира.
Язык раскрывает понимание дружбы, связанное с открытостью русов близким народам. М.Фасмер считает слово товарищ заимствованием из тюркского (среднеазиатского) tavar «имущество, скот», что неправдоподобно и в смысловом, и в географическом отношениях. Вероятнее всего, оно являлось производным от основы *твор- «создание, изделие», товарищем называли напарника, с кем вместе творят, изготавливают что-либо или продают полученный товар.[480] Другого «чужого, пришельца» русы воспринимали как друга, хотя можно предположить, что первоначально так называли тень человека, идущую рядом, двойника-предка в виде духа.[481] Римляне именовали иностранца hostis «чужеземец, враг». Русы принимали его, как вестника свыше, гость становился приятелем, приятным. При этом ворогом «врагом» считали того, кто отвращался от дружбы и потому становился «отвратным», «неприятным», неприятелем. Сходный смысл носило слово гордый, родственное с город и ограда: «гордыми» называли тех, кто отгораживался от общины-задруги. Опасались людей вероломных — нарушавших веру «присягу, клятву».
Русы не вели религиозных войн. Они отстаивали свою независимость и защищали соплеменников в столкновениях с пришельцами, сражались с соседями за торговые пути. Ибн Фадлан в писаниях первой половины X века упомянул важную подробность: обоюдоострые «мечи русов», она разительно отличала их от плохо вооружённых славян-земледельцев. Некогда подобное различие существовало между «скифами-пахарями» Западного Причерноморья и «скифами-кочевниками» его восточной части.
На северной границе лесостепей русы создавали военные укрепления – города. Об их одежде, похожей на шаровары упоминал Ибн Даста: «/…/ шалвары носят они широкие: сто локтей идет на каждые. Надевая такие шальвары, собирают они их в сборки у колен, к которым затем и привязывают».[482] Бритые наголо, древнерусские воины оставляли на темени или чуть сбоку локон волос в знак посвящения. На ветру этот древний гостец взымался подобно языку пламени – Гостю, сошедшему свыше на почитателей Сварога. Такой локон (оселедец – от искажённого осередец) византийский историк Лев Диакон увидел у князя Святослава Игоревича: «голова у него была совершенно голая, но с одной стороны её свисал клок волос – признак знатности рода».[483] Похожая причёска (айдар) у хазар, печенегов и половцев представляла собою длинную косицу, заплетённую на затылке бритой головы.
«Повесть временных лет» под 964 годом писала о Святославе, под водительством которого русы вновь стали властителями Дона, Восточного Причерноморья и низовьев Волги: «Князю Святославу взрастшю и взмужавшю, нача вон совокупляти многи и храбры, и легко ходя аки пардус, войны многи творяше. Ходя воз по собе не возяше, ни котьла, ни мяс варя, по по-тонку изрезав конину ли, зверину ли, или говядину, на углях испек ядяше, ни шатра имяше, но подклад постлав и седло в головах; такоже и прочий вои его вси бяху. Посылаше к странам глоголя: “хочу на вы ити”».
