Древнерусская литература. Библиотека русской классики. Том 1 - [280]

Четвертый грех татбою излише бывает,

   таже в мире в мерилех[464] часто ся свершает, —

Ибо они купуют во меру велику,

   а внегда продаяти, ставят не толику.

Инии аще меру и праву имеют,

   но не право мерити вся вещы умеют.

Инии хитростию вещы отягчают,

   мочаще я, неции худыя мешают.

А вся сия без греха немощна суть быти,

   яко Бог возбраняет сих лукавств творити.

Пятый есть грех: неции лихоимства деют,

   егда цену болшити за время умеют;

Елма[465] бо мзды чрез время неко ожидают,

   тогда цену вящшую в куплях поставляют.

Шестый грех, егда куплю являют благую,

   потом лестно ставляют ину вещь худую.

Седмый грех, яко порок вещы сокрывают,

   вещь худую за добру купующым дают.

Осмый, — яко темные места устрояют,

   да худыми куплями ближния прелщают,

Да во темности порок купли не узрится,

   и тако давый сребро в купли да прелстится.

О сынове тмы люты! Что сия творите?

   Лстяще ближния вашы, сами ся морите.

В тму кромешную за тму будете ввержени,

   от света присносущна вечно отлучени!

Отложите дела тмы, во свете ходите,

   да взидете на небо, небесно живите.

Повесть о Савве Грудцыне

Повесть зело предивна и истинна, яже бысть во дни сия, како человеколюбивый Бог являет человеколюбие свое над народом христианским [466]

Хощу убо вам, братие, поведати повесть сию предивную, страха и ужаса исполнену и неизреченнаго удивления достойну, како человеколюбивый Бог долготерпелив, ожидая обращения нашего, и неизреченными своими судбами приводит ко спасению.

Бысть убо во дни наша в лето 7114, егда за умножение грехов наших попусти Бог на Московское государство богомерскаго отступника и еретика Гришку Растригу Отрепьева[467], иже похити престол Российскаго государства разбойнически, а не царски. Тогда по всему Российскому государству умножися злочестивая литва и многия пакости и разорения народом российским на Москве и по градом творяху. И от того литовского разорения многия домы своя оставляху и из града во град бегаху.

В то же время во граде Велицем Устюге бысть некто житель града того именем Фома, прозванием же нарицаемый Грудцын Усов, их же род и доднесь во граде том влечется. Той убо Фома Грудцын, видя в России великое нестроение и нестерпимыя пакости от нечестивых ляхов и не восхоте жити, оставляет великий град Устюг и дом свой и преселяется з женою своею в понизовой царственный град Казань, зане не бысть в понизовых градех злочестивыя литвы. И живяше той Фома с женою своею во граде Казани даже до лет благочестиваго и великаго государя царя и великаго князя Михаила Феодоровича всея России самодержца.

Имея же у себя той купец единороднаго сына своего именем Савву двоенадесятолетна возрастом. Обычай же имеяше той Фома куплю деяти, отъезжая вниз Волгою рекою овогда к Соли Камской, овогда во град Астрахань, а иногда за Хвалынское море в Шахову область[468] отъезжая, куплю творяше. Тому же и сына своего Савву поучаше и неленостно таковому делу прилежати повелеваше, дабы по смерти его наследник был имению его.

По некоем же времени восхоте той Фома отплыти на куплю в Шахову область и обычные струги с товары к плаванию устроиша. Тако ж и сыну своему, устроив суды со обычными товары, к Соли Камской повелевает плыти и тамо купеческому делу со всяким опасением прилежати повелеваше. И абие обычное целование подаде жене и сыну своему, пути касается. Малые же дни помедлив, и сын его Савва на устроенных судах по повелению отца своего к Соли Камской плавание творити начинает.

Достигшу же ему Усолскаго града Орла, абие пристает ко брегу и по повелению отца своего у некоего нарочитаго человека в гостиннице обитати пристал. Гостинник же той и жена его, помня любовь и милость отца его, немалое прилежание и всякое благодеяние творяху ему и, яко о сыне своем, всякое попечение имеяше о нем. Он же пребысть в гостиннице оной немалое время.

В том же граде Орле некто бысть мещанин града того именем и прослытием Бажен Вторый, уже престаревся в летех и знаем бяше во многих градех благонравнаго ради жития его, понеже и богат бе зело и по премногу знаем и дружен бе саввину отцу Фоме Грудцыну. Уведав же Бажен Вторый, яко ис Казани Фомы Грудцына сын его во граде их обретается, и помыслил в себе, яко «отец его со мною многую любовь и дружбу имеяше, аз же ныне презрех сына его, но убо возму его в дом мой, да обитает у мене и питается со мною от трапезы моея».

И сия помыслив, усмотри некогда того Савву путем идуща и, призвав его, начат глаголати: «Друже мой Савво, или не веси, яко отец твой со мною многую любовь и дружбу имать? Ты же почто презрел еси мене и не пристал еси в дому моем обитати? Ныне убо не преслушай мене, прииди и обитай в дому моем, да питаемся от общия трапезы моея. Аз убо за любовь отца твоего вселюбезно, яко сына, приемлю тя». Савва же, слышав таковые от мужа глаголы, велми рад бысть, яко от таковаго славнаго мужа прият хощет быти, и ниско поклонение творит пред ним. И немедленно от гостинника онаго отходит в дом мужа того Бажена Второго и живяше у него во всяком благоденствии, радуяся.

Той же Бажен Вторый стар сый, и имея у себя жену, третиим браком новоприведенну, девою пояту сущу. Ненавидя же добра роду человечу супостат диавол, виде мужа того добродетельное житие и хотя возмутити дом его, абие уязвляет жену его на юношу онаго к скверному смешению блуда и непрестанно уловляше юношу онаго лстивыми словесы к падению блудному. Весть бо женское естество уловляти умы младых к любодеянию. И тако той Савва лестию жены тоя, паче же рещи от зависти диаволи, запят бысть, падеся в сеть любодеяния с женою оною и ненасытно творяше блуд и безвременно во оном скверном деле пребывая с нею. И ниже бо воскресения день, ниже праздники помняше, но забывши страх Божий и час смертный, всегда бо в кале блуда яко свиния валяюшеся. И в таковом ненасытном блужении многое время яко скот пребывая.