Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества - [67]
Так как эти вечери были после причащения Святых Тайн и вообще отступали от обычной умеренной пищи иноков, то многие избегали их[525]. «Когда я прихожу в церковь, — говорил один инок старцу, — там часто бывает вечеря любви, и меня удерживают на ней — как мне быть?» Старец отвечал: «Это дело трудное»[526]. Некоторые хвалились даже тем, что не ходили на вечери эти. «Не говори, — давал совет старец иноку: — «Я не хожу в собрание» или: «Не ем на вечери любви», а будь равен со всеми»[527]. Исаак Фивейский, ученик Аполлона, после литургии обыкновенно поспешно уходил в свою келлию. «Не братии, — говорил он, — бегаю я, но козней демонских. Если кто с зажженным светильником долго будет оставаться на открытом воздухе, светильник погасает: так и мы, просвещаемые от Святой Евхаристии, если замедляем вне келлии, то ум наш помрачается»[528]. Потому и пресвитеры старались содействовать тому, чтобы иноки после литургии удалялись в свои келлии. Один брат имел обыкновение по совершении литургии уходить после всех из церкви, дожидаясь, не пригласит ли кто его на трапезу; ибо не хотел у себя варить что‑либо. Но однажды после литургии вышел он прежде всех. Пресвитер спросил его, почему он так делает? «Я сварил пред литургиею немного чечевицы, — отвечал инок, — и потому поспешил домой». Тогда пресвитер всем инокам дозволил пред литургиею варить чечевицу, чтобы каждый шел в свою келлию. Но те приношения, которые разделялись братиям по келлиям, всеми принимаемы были как благословение. Однажды послано было в Скит несколько смокв, и их, как ничего не стоящих, не послали Арсению, чтобы он не обиделся. Арсений, услышав об этом, не пошел в церковь, сказав: «Вы отлучили меня, лишив благословения, которое Бог прислал братиям и которого я не удостоился получить». Пресвитер тотчас сам отнес к нему смоквы и радостного привел его в церковь[529].
Собрания
Преимущественно в воскресные дни братия сходились в монастырях для бесед о духовных предметах. Один старец, жалуясь на свое время, так вспоминал о прежних собраниях иноков: «Когда прежде мы собирались вместе и говорили о душевной пользе, то составляли круги — круги и восходили на небо, а ныне мы собираемся для пересудов и влечем себя в глубокую пропасть»[530]. На этих собраниях иногда возникали вопросы, которые клонились более к удовлетворению любопытства, нежели к назиданию, и тогда опытные старцы старались прекращать их. Так, однажды скитские старцы собрались рассуждать о Мельхиседеке. Коприй воскликнул: «Горе тебе, Коприй! Ты оставил то, что Бог заповедал тебе делать, и испытуешь то, чего он не требует от тебя». Братия, услышав это, разошлись по келлиям[531].
В многолюдных общинах монахов, каковы были в Нитрийской горе и в Скиту, в этих собраниях решались дела, касающиеся всех иноков. Сзывал и распускал эти собрания старейший пресвитер[532]. В Нитрийской горе в конце IV века было восемь пресвитеров, но службу совершал один старший, прочие же не служили, не судили и не говорили поучений и только восседали с ним в собраниях[533]. Там была одна церковь, и очень обширная, другая выстроена была уже после для апосхитов, уклонившимися от православного учения[534]. В скиту на берегу озера при потоках вод было четыре церкви и четыре пресвитера[535]. В собраниях решающий голос имели только старейшие братия, другие хотя и присутствовали, но голоса не имели. По какому‑то делу было собрание в келлиях, Евагрий стал говорить. Пресвитер заметил ему: «Ты сидишь здесь как странник»[536]. Предметом обсуждения в собраниях было: 1) Выбор пресвитеров, так отцы, жившие в келлиях, избрали в пресвитеры Исаака[537]. 2) Рассуждение о вопросах, касающихся веры. 3) Иногда собрание назначало по какому‑либо случаю особые посты. 4) Чаще предметом совещаний на собраниях был суд над согрешившими братиями. Суду собрания подлежали те из иноков, которые и после падения, сделавшегося гласным, хотели оставаться среди братства. Кто не желал оставаться среди братства, тот во всякое время мог воротиться в мир, и это удаление в мир считалось само по себе самым тяжелым наказанием. Духовное совершенство, достигаемое трудными подвигами и долгою борьбою, располагало святых подвижников снисходительно судить грехи других в надежде их покаяния. Потому суд над согрешившими чаще отличался милостию.
Один брат в скиту впал в грех. Братия собрались судить его, послали за Моисеем; он не хотел идти. Тогда пресвитер послал сказать Моисею: «Тебя ждет собрание». Моисей взял худую корзину, насыпал в нее песку и нес ее с собою. «Это грехи мои, — говорил он, сыплются позади меня, но я не смотрю на них, и пришел теперь судить чужие грехи». Братия, ничего не сказав согрешившему, простили его
