Древнеегипетская магия и медицина - [104]

В России египетской медициной занялся А. Л. Вассоевич, которому принадлежат статьи по египетской креатотерапии (О египетской креатотерапии // Четвертая всесоюзная школа молодых востоковедов: Тезисы, МЛ 986; О креатотерапии древних египтян/ Исследования в области истории науки и техники. Сб. тезисов к обл. конф. ЛО СНОИФЕТ Л., 1988. С. 135–137), а также комментированное издание и первый русский перевод начальных случаев хирургического папируса Смита (Хирургический папирус Эдвина Смита (опыт комплексного источниковедческого исследования//Архив истории науки и техники. Вып. I, М., «Наука», 1995. С. 86–144; Духовный мир народов классического Востока, СПб, «Алетейя», 1998, С. 388–415). В последней работе (С. 132–139) содержатся и рассуждения автора о терминах для сердца в древнем Египте.

В англоамериканской науке в 80-90-е гг. вновь возникает интерес к египетской медицине, при этом сознательно игнорируется выработанный немцами филологический базис и производится попытка объяснения уровня заболеваемости в древнем Египте при помощи археологических и палеопатологических источников. При этом исследователи слишком часто концентрировались на отдельных «выдающихся» находках (например, мумия Тутанхамона), а статистические оценки распространения болезней оставались без внимания. Кроме того, нередко пытались подтвердить неясную диагностику, «притягивая за уши» «подходящие» фрагменты текстов. Таким образом, неминуемо возникали искаженная картина заболеваемости в древнем Египте и неверное представление об уровне дифференциально-диагностических способностей древнеегипетских врачей. В анатомических, физиологических и патологических понятиях и представлениях древнеегипетских текстов то и дело пытались открыть «современность» и «актуальность», механически перенося в древний Египет современные медицинские понятия и представления (этим страдают, например, работы Финча). Гораздо более полезное типологическое сравнение с древнеиндийской и китайской медициной, действительно могущее осветить некоторые египетские представления (например, «каналов» в теле человека) при этом не производилось. Неизбежно создавалась неверная картина египетской медицины, якобы основанной лишь на эмпирике и рациональных знаниях, с высоким уровнем хирургии, диссекциями трупов в рамках мумификации и развитой гигиеной. «Рациональную» египетскую медицину недко противопоставляли «магической» месопотамской. При этом не учитывалось вовлечение египетских врачей (śwn.w) в мир религиозных и магических представлений. Более взвешенной является работа врача Дорис Шварцманн-Шафхаузер и филолога Камал Сабри Кольта (Die Heilkunde der alten Agypten, 2000), показавшая, что взаимодействие эмпирически-рациональных и магико-религиозных элементов было характерно не только для египетской медицины поздней эпохи, но и для более ранней династической эпохи.

Хотя существовали различные плоскости понятия болезни, но в основном страдание и болезни трактовались, исходя из религиозно-магических представлений, как наказание или воля богов или же как произвольный акт («вторжение извне») того или иного демона. Соответствующим образом заклинание демонов или направленная к различным божествам молитва о помощи и выздоровлении играли в терапевтических указаниях медицинских текстов важную роль, о которой не следует забывать. В этой связи в принципе было возможно обращение ко всем божествам, но существовали также и особые божества-целители, к которым обращались в случае болезни. К ним относились Хор, Тот и Амон, носившие титул врачей (śwn.w) и считавшиеся божественными врачами. К ним относится и Исида, хоть ее и не называют врачем. Следует считать, что целительная функция этих божеств связана с их ролью в соответствующих мифах.

На грани целительства находятся боги с парамедицинскими функциями (боги плодородия и божества-покровители), которые могли сливаться воедино и с чисто «медицинскими» божествами. К ним относятся божества-творцы Хнум и Хекет, божества плодородия Хатхор и Мин, божества-покровители Бес, Тоэрис, Меше-нет, Селкет и Нейт. Особое положение имела богиня войны Сохмет, также называвшаяся «госпожой врачевания». Лишь в более позднюю эпоху пантеон целителей был дополнен Имхотепом. Согласно имеющимся источникам, во время жизни архитектор и главный жрец-чтец царя Джосера не имел четкого отношения к медицине. Лишь после апофеоза в качестве полубога ему, как и некоторым другим обожествленным людям (например, Аменхотепу, сыну Хапи) стали приписывать функции целителя и заступника в бедствиях.

Теологически-иррациональное представление о здоровье и болезни, ссылавшееся на волю богов, повлияло, вероятно, и на отношение египестких врачей к мумификации. Вопреки ранее распространенному представлению, она не являлась сечением трупов, ориентированным на анатомические находки, но представляла собой производимое бальзамировщиком религиозное действие, целью которого являлось сохранение внешней оболочки умершего. На этом фоне нельзя было ожидать получения глубоких анатомических и патологических знаний. Религиозно-культовая точка зрения мешала более глубокому пониманию человеческого тела со стороны бальзамировщика, она же препятствовала интересу врача к мумификации. Это привело к тому, что уровень анатомических знаний египетских врачей был сравнительно невелик (хотя для своей эпохи он являлся довольно неплохим, лишь греки, производившие сечения трупов, превзошли египтян в области анатомии). Египетский врач, в отличие от бальзамировщика, не делал различия между мускулами, полостными органами и сосудами. И наоборот, при мумификации сердце, желудок и легкие не рассматривались как анатомические органы, их функция была другой (ср. гл. 30 «Книги мертвых»), скорее символической, чем реальной.