Дредноуты. Хохзеефлотте против Гранд Флита - [40]

Выход из Дарданелл стерегла эскадра французских додредноутов, медлительных и неуклюжих, но располагавших достаточным числом крупнокалиберных орудий. Презрение к додредноутам резко снизилось после боя у мыса Сарыч – броненосцы показали, что вполне ещё могут тягаться с дредноутами, – и французское командование сочло возможным убрать из-под Дарданелл «дантоны»: четыре новейших австрийских дредноута, превосходивших по огневой мощи французские «курбэ», нависали над выходом из Адриатики, а три мощных дредноута французского флота типа «Бретань» ещё не завершили модернизацию артиллерии. В начале войны французская эскадра попробовала на зуб турецкие форты, прикрывавшие Дарданеллы, – союзники, упустившие «Гебен», пытались исправить оплошность, а заодно и преподать урок туркам. Однако показательная порка не состоялась (вернее, состоялась, но выпороты были не те). Каменный четырнадцатидюймовый турецкий снаряд, попавший в «Сюффрен» – во флагманский корабль дарданелльской эскадры, – и расколовшийся в щебень при ударе о броню, вызвал у французов приступ веселья, но вскоре выяснилось, что у турок имеются и куда более современные боеприпасы. Итог дуэли с фортами оказался неутешительным для французских кораблей: «Голуа» получил тяжёлые повреждения от попавшего в подводную часть корпуса снаряда с турецкой береговой батареи и затонул, приткнувшись к береговой мели, а «Бувэ», отважно решивший войти в пролив для стрельбы прямой наводкой, налетел на мины, перевернулся и затонул в течение двух минут, унеся с собой шестьсот пятьдесят человек команды. После этого союзники отказались от попыток форсировать Дарданеллы (тем более что для высадки десанта на Галлиполи сил у них не было) и ограничились только блокадой пролива.

Адмирал Сушон не слишком опасался французских «привратников»: он был уверен, что стоит только «Гебену» вырваться на оперативный простор, за ним не угонится ни один крупный корабль союзников из тех, что были у них на Средиземном море. Но море среди земель, при всей его просторности, всё-таки небезгранично, и рано или поздно «Гебен» был бы загнан в угол. Перспектива геройской гибели не слишком пугала бравого германского адмирала – Сушон всего лишь не считал равноценным обмен линейного крейсера на пару десятков грузовых пароходов. Требовалось придумать нечто экстраординарное, достойное «Гебена», и Сушону удалось это сделать.

«Пока всё идёт нормально, – думал адмирал, вглядываясь в ночную тьму. – Французы, несмотря на то, что мы выскочили из Дарданелл среди бела дня, нас прозевали – часовые, два года стоящие на страже, поневоле расслабляются. Они ждут, что мы повернём на запад, и даже не подозревают о том, куда мы направляемся. Но это только начало: всё зависит теперь от слаженности наших действий. Если «Янычар» опоздает…».

– Я пойду отдохнуть, – сказал он командиру крейсера, капитану цур зее Аккерману, – Сообщите мне, когда мы будем на месте.

* * *

Рейд Порт-Саида был забит кораблями. В большинстве своём это были грузовые суда, и пара канонерок и английский бронепалубный крейсер «Хайфлайер», исправно нёсший службу семнадцать лет, терялись среди леса мачт и труб. Было раннее утро, и солнце, только показавшееся над береговой чертой, ещё не брызнуло жарой, обычной для этих мест. Рейд понемногу оживал; между судами, стоявшими на якорях, сновали лодки и катера, и первые транспорты очередного каравана уже готовились войти в канал, как только он освободится от встречных пароходов, шедших из Красного моря. Ничто не предвещало беды, и гром пушек, внезапно разорвавший утреннюю тишину, стал поистине громом среди ясного неба.

Германские крейсера, ворвавшиеся на рейд, били из всех стволов, щедро сея смерть и разрушение. Береговые батареи, никак не ожидавшие появления здесь противника, молчали, а «Хайфлайер», получивший в середину корпуса одиннадцатидюймовый снаряд, загорелся, и дым от пожара смешивался с дымом из труб, затянувшим рейд.

Паника, охватившая экипажи судов, разрасталась и ширилась. Кто-то пытался уйти в море, кто-то прижимался к берегу; два судна столкнулись, и скрежет ломающегося железа был слышен даже сквозь непрекращающийся грохот канонады. «Гебен» выдыхал огненные молнии, ему вторили стомиллиметровые скорострелки «Бреслау», и с каждым выстрелом на рейде добавлялось горящих и тонущих пароходов. Радио Порт-Саида истошно взывало о помощи, но было ясно, что германские корсары разнесут всё прежде, чем кто-то сможет им помешать. «Хайфлайер» уже тонул, а горящая британская канонерка со снесённой трубой выбросилась на берег, изрешеченная осколками. Береговые батарее ожили, но стреляли они редко и бессистемно: в той каше, что творилась на рейде, было очень трудно разобраться. И поэтому неудивительно, что в неказистый грузовой пароход, полным ходом устремившийся ко входу в канал, не полетел ни один снаряд.

Впрочем, в поведении этого судна под греческим флагом не было ничего необычного: на рейде царил девиз «Спасайся, кто может!», и каждый капитан действовал на свой страх и риск, лишь бы уйти от града снарядов, сыпавшихся на берег и на устье канала. Английские артиллеристы стреляли по немецким кораблям, спасая транспорты, и когда они заподозрили неладное, было уже поздно.