Драная юбка - [21]

Маргарет, проснись, запусти свое сердце, вспомни, что ты была крутой девицей-наркоманкой. Вспомни как рисовала «АС/DC» в блокноте, и зазубренная молния в середине получалась у тебя такой живой. Помнишь, когда Дейл впервые назвал тебя Норкой, ты медленно-медленно обернулась и сказала: Дейл, закрой свой грязный рот. Не смей! Не думай даже! Помнишь, как ты пила джин из фляжки прямо на биологии?

Если бы только я могла прорваться через бежевую дверь с огромной железякой в середине, растрясти Маргарет и сказать: Вспомни же, какой ты была несгибаемой. А что, если бы я прорвалась, зашла в комнату и увидела ее безжизненной, с обритыми кудрями, с расцарапанным черепом, покрытым отрастающей желтой щетинкой? С землистой кожей в синяках, укутанную в жесткую, натирающую материю. А может статься, она совершенно спокойна, взглянет на меня пустыми и отсутствующими глазами. Я решила, что худший вариант – это если испарилась вся ее суровость и ее заставили меняться. Нельзя представить ничего хуже Маргарет, превратившейся в хорошую девочку из-за того, что сотворили с ней эти идиоты. Я бы взглянула на нее, и она бы сказала только: Сара, мне много лучше. Я так спокойна.

Я встала и пошла к даме, вынашивая новый план. Я решила повести себя малость съехавшей, тогда им придется поместить меня в палату. Однажды я принимала ЛСД и сейчас пыталась вспомнить, как это было, чтобы начать нести чушь. На стене висел плакат идиотского мультика про жирного рыжего кота Гарфилда. Я решила сделать вот что: указать на Гарфилда и забормотать, что это Джим Моррисон. Идиотически посмеиваясь, сказать: Да это же Царь-Ящер! Встать на четвереньки, ползать по полу и тихо напевать «Верхом сквозь ураган». Может, надо еще перевернуться на спину и пустить слюну.

Китаянка прекрасно бы справилась. Она великолепно изобразила бы умалишенную, беснуясь и плюясь. Потому что она умела сорваться с цепи. А вот я нет. Совершенно необъяснимо – лихорадка в сердце, шторм в венах, и все равно я не могу потерять над собой контроль.

И вместо этого я положила увядающую ветку на бежевую стойку, отделяющую меня от печатающей матроны. Как себя чувствует Маргарет? спросила я. Она в порядке? Я приложила максимум усилий, чтобы звучать приветливо и переманить ее на мою сторону.

Информация о пациентах конфиденциальна, ответила она. Робот, она звучала как робот. Как R2-D2.[10]

Вы можете сказать мне, она жива? Нет, ответила она, я вам ничего сказать не могу.

Я немного повзывала к жалости, рассказала, что Маргарет – моя близкая подруга, и я всего лишь хочу убедиться, что она жива. Черт побери, почти сорвалось у меня с языка, прекрати печатать и просто качни головой. Только скажи мне, что она в порядке. Она не должна быть здесь, ей бы надо бегать по крышам в центре города. Вот где ей место.

Я достала блокнот, начертила карту, отметила на ней «Мина» и нарисовала над ним молнию. Потом я провела линию, изображающую улицу Йейтс, и там, где переулок, я нарисовала меленькую кривоватую звездочку. Маргарет, подписала я, приходи туда, и нам будет очень здорово. С любовью, твоя подруга Сара.

Я выдрала страницу из блокнота и протянула ее роботу, успев развернуться до того, как она смогла мне сказать, что гостям запрещена переписка. Я шла обратно по длинной дороге, розовые цветы трепетали в воздухе, и подняв голову, я увидела одинокую белую чайку, что взвилась с сырых серых скал залива Арбутус. Пытаясь не думать о Маргарет, я побежала, и этот бег, и цветы, и птица – все казалось таким неуместным, будто я не заслужила всего этого. Всей этой красоты.

Акробат

До переулка, где я в последний раз видела Джастину, не доставало солнце. С улицы витрины магазинов демонстрировали букеты гвоздик, ортопедическую обувь и слуховые аппараты, но в переулке те же магазины оборачивались темными стенами, будто спины людей, что развернулись и уходят от тебя вдаль. Я обнаружила пожарную лестницу и взобралась по металлическим перекладинам быстро, словно за мной кто-то гнался. Клянусь, в ушах у меня все еще звенело Я до тебя доберусь.

Я сидела на крыше и думала, что она будет моим пристанищем на ночь. Мне не на что жаловаться. Зная, что Маргарет в «Склепе», я никогда уже не смогу жаловаться.

Я поиграла с идеями: налет, заложники, побег. Я могла бы приставить нож к горлу пилота и прокричать: А ну давай в Нью-Йорк! Но я не знала, где находится аэропорт. Я могла бы украсть машину, но не умела водить. Я так жалка, что даже не смешно.

А в это время мой отец строит свой новый дом. Я представила его в окружении любимых деревьев, как он пьет черный кофе и насвистывает песню Нила Янга.[11] Может, гладит волосы Сильвии, а та терпеливо ему улыбается.

Китаянка уже, наверное, добралась до Пентиктона. Мне хотелось ей позвонить, но я не знала ее фамилии. Пентиктон должен устроить приветственную демонстрацию, водрузить Китаянку на крышу нарядного «Кадиллака» и обсыпать конфетти. Слава победителю! Ну а почему бы и нет? Устраивают же парады в честь ветеранов войны.

У меня разбегались мысли, а ведь я даже не была под кайфом.

Я подняла голову и увидела небо: цвет застрял где-то между синим и черным. Восстающие из тумана Американские горы казались смутной зазубренной белой стеной.