Драмы и секреты истории, 1306-1643 - [69]

Либо же, наоборот, он был внебрачным ребенком, но — бастардом королевской крови с обеих сторон, через своего отца — Луи Орлеанского, брата короля Карла VI, и через супругу этого последнего, Изабо Баварскую. Тогда вполне допустимым оказывался принцип, по которому с учетом недееспособности впавшего в безумие короля должно было бы произойти его низложение и неизбежное призвание на престол его младшего брата Луи Орлеанского.

Если Жанна Девственница, внимая таинственным голосам, провозгласила, что Карл VII действительно является сыном Карла VI, то очевидно, что голоса вновь ей солгали.

Но, может быть, Жанна всего лишь заверила Карла VII, что в нем течет королевская кровь, так как, подобно ей, он был сыном Луи Орлеанского и Изабо Баварской.

Тем не менее такое подтверждение должно было оставаться тайным, ибо оно делало несостоятельными многие предвзятые мнения: оно означало незаконнорожденность потомства Генриха V Английского, супруга Екатерины, равно как и самого Карла VII, супруга Марии Анжуйской.

Ведь если бы (повторим это!) Девственница просто заявила престолонаследнику, что он доподлинно сын Карла VI, то в этих словах не содержалось никакой тайны. Но тайна-то была существенной, более того, она позволяла им обоим опознать друг друга, поскольку в 1440 г., когда Жанна дез Армуаз коленопреклоненной предстала перед Карлом VII в Орлеане, он, нежно помогая ей встать, сказал: «Девственница, душенька, добро пожаловать вновь, во имя Господа, коему ведома тайна, лежащая между Вами и мной…»

Так, через 11 лет после коронации в Реймсе, эта тайна сохраняла свое значение. Отсюда становится понятным ответ, данный Жаном де Бреалем на процессе по оправданию: «Тайна эта, уже ввиду своей важности, не подлежала раскрытию…»

Читатель обязательно спросит, каким образом Жанна была в состоянии утверждать, что Карл VII и сама она, несомненно, происходили от Луи Орлеанского, а не от Луи де Буа-Бурдона.

Мы ответим, что раз уж были предприняты усилия по подготовке всей этой пропагандистской кампании по возбуждению веры в будущее, то и Жанну Девственницу тоже тщательно подготовили к выполнению ее задачи. Ей было прекрасно известно, какие взгляды ей надлежало защищать.

С другой стороны, могли ли стать ей известными смерть Буа-Бурдона в 1417 г. и ее причины? Едва ли. Жанне было 10 лет, когда Карл VI велел арестовать этого любовника Изабеллы, подвергнуть его допросу под пыткой, а затем, зашитым в мешок, бросить в Сену. Едва ли обо всем этом стало известно в Домреми. Еще менее вероятно, что об этом уведомили 10-летнюю девочку. Можно, следовательно, допустить, что Девственнице была известна лишь связь ее матери Изабо с Луи Орлеанским. Этого было достаточно для того, чтобы внушить ей ужас, присущий ей в течение всей ее жизни, перед плотскими забавами. Так же произошло и с Людовиком XIII, который в детстве был до пресыщения ознакомлен с последствиями похоти своего отца Генриха IV.

Доверчивая, легко поддававшаяся внушениям, Жанна едва ли ломала себе голову над такими вопросами или выстраивала сопоставительные таблицы возможных происхождений.

Но не исключено, что она была более проницательной и осмотрительной, чем это следует из легенды; на такую мысль наводят допросы в Пуатье и Руане. В таком случае она просто-напросто сознательно включилась в игру и участвовала в ней.

О том, что такое вполне могло быть возможным, думал, не забудем об этом, папа Пий II, преемник Каликста III, оправдавшего Жанну. Вот какие удивительные слова содержатся в «Мемуарах» Пия II:

«Было ли сие дело рук божеских или человеческих? Затруднительно было бы для меня решать это. Иные мыслят, что коль скоро раскол воцарился между знатными людьми сего королевства ввиду успехов англичан, когда ни те, ни другие не хотели допускать, чтобы стал среди них наиглавнейший, то некто среди них, мудрейший в отличие от прочих, замыслил сей выход, заключавшийся в том, чтобы допустить, будто эта Девственница была ниспослана Господом, чтобы взять на себя это верховенство в делах. Ни один человек не осмелился бы уклониться от исполнения воли Господней. Таким образом, ведение войны было якобы доверено Девственнице, равно как и главенство над ратью» (указ. соч.).

Надо сказать, что, в то время как папа Пий II писал все это, в его распоряжении — наряду с весьма разнообразными, но подтверждающими эту точку зрения свидетельствами — находилась, надо полагать, пресловутая «Книга Пуатье», в которой, несомненно, содержались многие другие тайны, помимо истины о рождении Жанны Девственницы.

Не приходится также сомневаться и в том, что королевское семейство, и прежде всего сам Карл VII, разделяло мнение папы Пия II, ибо ему еще больше были ведомы скрытые пружины этого мнимо-божественного вмешательства в пользу арманьяков и в ущерб бургундцам. Ведь Жанну лишь один раз призвали для участия в Королевском совете. Случилось это 8 июля 1429 г. (во дворце Жана дез Армуаза в Шалоие-сюр-Мари, где по поручению епископа Иоанна Саарбрюкского тот выполнял обязанности видама[73]), во время похода на Труа, которому было суждено завершиться коронацией в Реймсе (см.: