Драмы и комедии - [3]

Шрифт
Интервал

Л о м о т ь. Убирайте хоть зеленое.


Подходит  м а т ь  Д а н и л ы  с кувшином молока, подает его Ломтю.


Спасибо, тетушка!

Д а н и л а. Так не стойте же, мужики! Берите косы, грабли, запрягайте лошадей.


Поспешно расходятся.


М о р г у н. А, забегали мыши в норе! (Батуре, который тоже забеспокоился.) А тебе чего бояться? Это ж ваши… Ты ведь поляк, как будто?

Б а т у р а (загадочно подмигивая). Не узнали своих наши, березовой дали каши. (Уходит.)


За ним степенно уходит и  М о р г у н.


Л о м о т ь (вслед Даниле). Товарищ председатель!

Д а н и л а (останавливается). Что?

Л о м о т ь. Покажите-ка мне дорогу.


Данила подходит.


Не узнаешь меня, товарищ Дрыль?

Д а н и л а (вглядываясь). Лицо как будто знакомое, а вспомнить не могу.

Л о м о т ь. А я тебя помню. Мы в волостном комитете встречались.

Д а н и л а. А, это вы к нам из города приезжали! Товарищ Кузин, кажется. Но по документам…

Л о м о т ь. Я уже не Кузин. Я Ломоть… Понимаешь?

Д а н и л а. В военной форме и не узнать… В армию подались?

Л о м о т ь. Так мне удобнее. Зайдешь один в деревню, и сразу видно, кто чем дышит: кто молоком поит, а кто смекает, как бы винтовку из рук вырвать. И со своими людьми связь надо наладить. Нужно сказать кое-кому из коммунистов, чтобы не спешили уезжать отсюда.

Д а н и л а. А как же?

Л о м о т ь. А так, что оставить народ в беде без помощи, без руководства мы не можем. Народ уже узнал, что такое свобода, что такое Советская власть. Он теперь уже не захочет терпеть издевательства панов, не захочет снова идти в ярмо и подымется на оккупантов. Вести его в бой должны будем мы, коммунисты, чтобы не повел кто-нибудь другой. И мы должны идти впереди, быть готовы на муки и смерть за дело трудящихся, иначе народ за нами не пойдет. Так поступают товарищ Ленин и все лучшие люди нашей партии. А ты готов на это, не побоишься?

Д а н и л а. Бояться-то не боюсь, а вот справлюсь ли?

Л о м о т ь. Поможем. Связь я сам с тобой держать буду, назови только верного человека, который будет знать, где ты находишься.

Д а н и л а. Кого же?.. Не засыпаться бы.

М а т ь  Д а н и л ы (подходя). Сынок, о чем же ты думаешь! Весь народ прямо разрывается, чтоб припрятать хоть что-нибудь, а тебе и заботы нет.

Д а н и л а. Сейчас, мама, вот только красноармейцу дорогу укажу.

Л о м о т ь (кивнув в сторону Даниловой матери). А может, она?

Д а н и л а (немного подумав). Мама, погляди на этого человека.

М а т ь  Д а н и л ы. Да я ведь его уже видела.

Д а н и л а. Хорошенько погляди — это наш человек. Может, он когда-нибудь обо мне расспрашивать будет — так говори ему все.

М а т ь  Д а н и л ы (вглядываясь). Как же его звать-то хотя бы?

Д а н и л а. Л о м о т ь. Только смотри, мама, никому ни слова, ни-ни.

М а т ь  Д а н и л ы. Сама понимаю, не маленькая.

Л о м о т ь. Гляди, мать, хорошенько, чтоб узнала. У меня к тому времени и усы могут подрасти и борода.

М а т ь  Д а н и л ы. По глазам узнаю, глаз не переменишь. Вон они какие… Колючие да хитрые.

М а р ы л ь к а (подбегает). Мамочка, война! Война идет! Поляки на дороге. Я боюсь одна дома.

Л о м о т ь. Ну, бывайте здоровы! (Берет винтовку и уходит.)

М а т ь  Д а н и л ы (Даниле). А как же ты, сынок? Ведь домой тебе нельзя идти?

Д а н и л а. Нельзя, мама.

М а т ь  Д а н и л ы. Куда же ты?

М а р ы л ь к а. Может, опять на войну, а нас с мамой покинешь?

Д а н и л а. Пересижу хоть в лесу, а там видно будет.

М а т ь  Д а н и л ы. Разве ты с большевистским войском не уйдешь?

Д а н и л а. Говорят, что для меня и тут работа найдется.

М а т ь  Д а н и л ы. Кто говорит?

Д а н и л а. Товарищи, которые разбираются.

М а т ь  Д а н и л ы. Тут если поймают, еще страшней.

Д а н и л а. Эта напасть ненадолго.

М а т ь  Д а н и л ы. Если б хоть рожь как-нибудь посеять… Без хлеба останемся.

Д а н и л а. Я буду приходить иногда. Пусть немного уляжется.

М а т ь  Д а н и л ы. Растила я вас — горевала, думала, хоть старость покойная будет. Тогда над малыми тряслась, ночей недосыпала, а теперь… (Вытирает глаза углом платка.)

Д а н и л а. Что поделаешь? Помучаемся еще немного. Добьемся еще и лучшего!

М а т ь  Д а н и л ы. Ах, сынок ты мой! Убьют, так будет тебе лучшее.

Д а н и л а. А убьют, так не корите меня, что оставил вас одних. Не зря погибну. За это дело погибали и не такие, как я. (Марыльке.) Не плачь, Марылька. Это ведь я так: мы еще с тобой рожь сеять будем… Ну, будьте здоровы! (Поворачивается и быстро уходит.)

М а т ь  Д а н и л ы (крестит его вслед). Счастливо тебе, сынок!

Д а н и л а (оборачиваясь). Марылька, поесть мне принесешь… в лес, на Барсукову гору. А ты, мама, винтовку спрячь… Под стреху засунь. Я после заберу. (Уходит.)

КАРТИНА ВТОРАЯ

Осень. Веранда помещичьего дома.


П а н  Я н д р ы х о в с к и й (сержанту). Солдат из флигеля не выпускать. В деревне не должны знать, что здесь находится отряд, — нужно захватить их врасплох.

С е р ж а н т. Слушаю, пан капитан. (Козыряет и уходит.)


Пан Яндрыховский, суровый и решительный, расхаживает по веранде. К веранде подходит  М о р г у н, неся под мышкой обернутый в простыню портрет.


М о р г у н. Добрый день, панич! Счастливо ли вернулись?


Пан Яндрыховский не отвечает.


Еще от автора Кондрат Крапива
Поют жаворонки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.