Драмы и комедии - [27]

Т у л я г а. Минуточку, товарищи! Я сейчас… Но я прошу, чтобы вы об этом никому пи слова.

Ч е р н о у с. Да ладно уж, Никита Семенович!

Т у л я г а. Так вот… Обгоняет он и глядит мне прямо в лицо.

В е р а (насмешливо). Ну? Неужели в лицо?

Т у л я г а. Нет, вы послушайте! Раз оглянулся, второй раз оглянулся и третий раз оглянулся. А потом остановился и спрашивает: «Скажите, говорит, ваша фамилия не Подгаецкий?» Тут я весь и затрясся. «Нет, говорю, я не Подгаецкий, я — Туляга!»

В е р а. А он что?

Т у л я г а. «Извините, говорит, очень уж похожи. Я когда-то в Воронеже, говорит, встречал такого типа!» — и пошел.

В е р а (иронически). И пошел! Скажите, пожалуйста. Это действительно страшно!

Т у л я г а. Но это еще не все. Когда я входил в институт, он еще раз оглянулся на меня.

В е р а. А если и еще раз, так чего ж тут страшного?

Т у л я г а. Нет, это-таки страшно. В Воронеже действительно был когда-то Подгаецкий — деникинский полковник.

В е р а. А вы-то тут при чем?

Т у л я г а. А я в то время тоже был в Воронеже.

В е р а. Полковником?

Т у л я г а. Нет, я был учителем гимназии.

В е р а. Так мы же это знаем.

Т у л я г а. Но вы не знаете, что этот полковник был похож на меня как две капли воды.

В е р а. Ну и что?

Т у л я г а. Этот человек может сказать, что в институте работает деникинский полковник.

Черноус и Вера смеются.

Нет, это совсем не смешно! Документов того времени у меня нет — чем я оправдаюсь?

Ч е р н о у с. Да бросьте вы! Это все пустые страхи!

Т у л я г а. Так, по-вашему, нечего бояться?

В е р а. Идите, Никита Семенович, работайте и не бойтесь.

Т у л я г а. Правда, не бояться?

В е р а. Не бойтесь. Я никому не скажу, что вы деникинский полковник.

Т у л я г а (даже присел). Тсс! Вы с ума сошли! Разве можно этим шутить!

В е р а (смеясь). Ах, трусишка вы, трусишка!

Расходятся по своим комнатам. Т у л я г а  возвращается и подходит к тете Кате.

Т у л я г а. Катерина Ивановна! Вы, пожалуйста, никому не рассказывайте про этот разговор, а то еще за правду сочтут.

Т е т я  К а т я. Разве этому кто поверит? Какой вы полковник!

Т у л я г а. Ай-яй! Не произносите этого слова! Я вас прошу!

Т е т я  К а т я. Простите, Никита Семенович! Больше не буду.

Т у л я г а  уходит. Входит  З и н а.

З и н а. Александра Петровича нет еще?

Т е т я  К а т я. Вашего еще нет!

З и н а. Почему — моего?

Т е т я  К а т я. У нас два Александра Петровича, так ведь с Черноусом вы никаких дел не имеете, а подписывает бумажки вам Горлохватский.

З и н а. Ой, тетя Катя! Я не знала, что вы такая злая.

Т е т я  К а т я. Какая же тут злость, товарищ Зелкина? Я же верно говорю: вы секретарь, а он директор, так как же вы без него можете обойтись или он без вас?

З и н а (уходя в комнату, шутливо грозит пальцем). Ладно, ладно, ехидная женщина, я вам это припомню.

Т е т я  К а т я (одна). Кто поросенка украл, у того в ушах пищит. Я и не думала ей шпильку подпускать. (Возится с чем-то в углу.)

Неслышно входит  З е л к и н. Оглядывает коридор, замечает тетю Катю.

З е л к и н (неожиданно). Добрый день, тетя Катя!

Т е т я  К а т я (испуганно). Тьфу ты, нечистая сила! Простите, товарищ Зелкин. Это вы так меня испугали…

З е л к и н. Я ведь только поздоровался.

Т е т я  К а т я. Спасибо вам за такое здоровканье! И почему вы, товарищ Зелкин, ходите вечно так, как будто у вас не ноги, а кошачьи лапы?

З е л к и н. О моих ногах вы не беспокойтесь!

Т е т я  К а т я. Я о себе беспокоюсь, а не о ваших ногах.

З е л к и н. Скажите, Александр Петрович пришел?

Т е т я  К а т я. Который вам нужен — еще нет!

З е л к и н. А какой есть?

Т е т я  К а т я. Черноус.

З е л к и н. А кто еще есть?

Т е т я  К а т я. Все есть.

З е л к и н. Верочка пришла?

Т е т я  К а т я. Пришла.

З е л к и н. Вероятно, первая?

Т е т я  К а т я. Первая.

З е л к и н. Сидела на диване и ждала Черноуса?

Т е т я  К а т я. Сидела и ждала.

З е л к и н (подмигивая). Не влюбилась ли она?

Т е т я  К а т я. Вы лучше глядите, как бы ваша жена не влюбилась!

З е л к и н. Вы за мою жену не беспокойтесь, она в хороших руках.

Т е т я  К а т я. В чьих это?

З е л к и н. В моих, конечно. Вот в этих.

Т е т я  К а т я. Ха-ха-ха!..

З е л к и н. А что вам смешно? Это какие-то неприличные намеки. Вы, если имеете что сказать, так говорите прямо.

Т е т я  К а т я. Никаких намеков! Я над вашими руками смеюсь, что они такие маленькие.

З е л к и н. Вы, может быть, намекаете на то, что моя жена вчера с кем-то на машине каталась? Так это — ложь. Вчера вечером моя жена была тут и работала. И я прошу вас сплетен не распускать!

Т е т я  К а т я. А я про машину вам и не говорила.

З е л к и н. Одним словом, бросим этот разговор. Если узнает про ваши сплетни Горлохватский, так он вас с работы выгонит.

Т е т я  К а т я. За что? Я же ничего и не говорю, это вы сами.

З е л к и н. А о чем они разговаривали?

Т е т я  К а т я. А я разве знаю? Машина только мелькнула…

З е л к и н. Да я не про то! Вера с Черноусом о чем разговаривали?

Т е т я  К а т я. Я не слушала.

З е л к и н. Нехорошо так, тетя Катя! Мы ведь с вами всегда друзьями были.

Т е т я  К а т я. Правда, я не вслушивалась, о чем они разговаривали.

З е л к и н. О директоре ничего не говорили?