Драмы и комедии - [26]

В е р а. Когда это ты научился комплименты говорить?

Л е в а н о в и ч. А это разве комплимент?

В е р а. Самый настоящий. Секретарю парткома это как будто и не к лицу.

Л е в а н о в и ч. Даю слово в дальнейшем говорить с тобою только директивами. Но кого же мы все-таки пошлем лекцию прочитать?

В е р а. Может, Горлохватского? Пусть берет своих мамонтов в мешок да идет рассказывать.

Л е в а н о в и ч. Говорил с ним. Отказывается, говорит — очень занят.

В е р а. Я бы этого не сказала.

Л е в а н о в и ч. Может, старика?

В е р а. Черноуса?

Л е в а н о в и ч. Ага! Хотя он, кажется, не очень любит выступать.

В е р а. С речами… А про землю рассказать — это он охотно. У него это получается как сказка.

Л е в а н о в и ч. Так ты передай ему, что я просил его съездить в часть. Может, не откажется?

В е р а. Поворчит немного, что от работы оторвали, а потом и сам будет доволен…

Л е в а н о в и ч. А о времени я извещу. (Собирается уходить.)

В е р а. Как твой торф?

Л е в а н о в и ч. Кончаю лабораторные исследования.

В е р а. Говорят, что ты из него чуть ли не торты собираешься делать.

Л е в а н о в и ч. Торты — что! Я собираюсь изготовлять более важные вещи.

В е р а. Например?

Л е в а н о в и ч. Например, спирт и еще много чего.

В е р а. Спирт? Так ты же самогонщик!

Л е в а н о в и ч. Приходи, угощу! (Уходит.)

В е р а. Вот, тетя Катя, молодой парень, а скоро профессором будет.

Т е т я  К а т я. А теперь все молодые — умные, на то вас и учат.

В е р а. И на чем вырос! На торфе!

Т е т я  К а т я. Всюду растут — на торфе, на глине. На песке — и то растут. Такой уж у нас климат.

В е р а. Хороший климат, тетя Катя, советский!

Т е т я  К а т я. Я же и говорю! А почему это он работает там, а распоряжаться ходит сюда?

В е р а. У нас одна партийная организация, а он секретарь, вот и ходит по партийным делам.

Т е т я  К а т я. Вон идет ваш землекоп. (Берет тряпку и отходит в сторону.)

Входит  Ч е р н о у с.

В е р а (встав в позу, говорит торжественно-шутливым тоном). Привет главному землекопу, охранителю сокровищ старушки земли. Вид у вас бодрый и вдохновенный. Не удалось ли вам взломать еще один из сундуков старой бабуси?

Ч е р н о у с. К сожалению, нет! Раньше для этого мне надо выпросить у Горлохватского две тысячи рублей.

В е р а. Ух, ведро холодной воды! А что, не даст, думаете?

Ч е р н о у с. Нужно, чтобы дал, иначе мы не закончим изысканий в районе Рудни.

В е р а. Из Москвы ничего не получили?

Ч е р н о у с. Нет! (Тете Кате.) Катерина Ивановна, почты сегодня еще не было?

Т е т я  К а т я. Нет, не было.

В е р а. Ага, задело за живое! Провалилась ваша работа.

Ч е р н о у с. Дразнится, а у самой душа в пятках.

В е р а. А мне-то что?

Ч е р н о у с. Как это — что? Ваша особа тут тоже замешана как будто.

В е р а. А я отмежуюсь. Скажу, что никакого участия в работе не принимала, что профессор хочет спрятаться за спину младшего сотрудника.

Ч е р н о у с. Нет уж, извините! Вместе работали, вместе и отвечать будем. От этого вам никак не отвертеться.

В е р а. Да, от вас-то трудно отвертеться. Вчера Зелкин вертелся, вертелся, и ничего не вышло.

Ч е р н о у с. Как он себя чувствует? Не видели его сегодня?

В е р а. Нет, еще не видела. Думаю, что неважно.

Ч е р н о у с. Выступать с таким научным докладом — это безобразие. Одни трескучие фразы и абсолютно ничего конкретного. Не использовал даже того материала, который ему дан почти полностью обработанным. И кого он хотел обмануть?

В е р а. Самого себя.

Ч е р н о у с. Наверное, злится на меня?

В е р а. Я думаю! Такую баню вы ему задали.

Ч е р н о у с. Я ведь ему добра желаю.

В е р а. Едва ли он способен это оценить.

Ч е р н о у с. Может быть, я слишком резко выступил? Надо будет поговорить с ним.

В е р а. Я считаю, что вы очень хорошо выступили, и нечего вам извинений просить.

Ч е р н о у с. Не извинений, а разъяснить ему в более спокойной обстановке.

В е р а (показывая на Тулягу, который вошел). А вот еще один уважаемый землекоп! Что с вами, Никита Семенович? Чем вы так взволнованы?

Т у л я г а. Меня так напугали, что я опомниться не могу.

В е р а. Кто же вас так напугал?

Т у л я г а. Уж и не знаю, говорить ли?

В е р а. Если вы нам не доверяете, так и не говорите.

Т у л я г а. Не в том дело, что я не доверяю…

В е р а. Так в чем же?

Т у л я г а. Скажешь — а после пойдут разговорчики, и наживешь неприятность.

В е р а. Ну, так не говорите.

Т у л я г а. Но я хотел бы посоветоваться с вами, — что делать?

В е р а. Так посоветуйтесь!

Т у л я г а. Но и советоваться небезопасно… Боюсь, что пойдут всякие слухи.

В е р а. И так страшно и этак страшно. Всегда вам чего-нибудь страшно, Никита Семенович. Лучше уж не говорите, а то еще больше бояться будете. (Черноусу.) Пойдемте Александр Петрович?

Т у л я г а. Постойте, товарищи!

Вера и Черноус останавливаются.

Я же не знаю, что мне делать… Может, все-таки посоветоваться с вами?

Ч е р н о у с (с усмешкой). Это уж вы сами решайте.

Т у л я г а (отважившись). Странное происшествие, знаете… Иду это я по улице, вдруг обгоняет меня какой-то мужчина… Обгоняет и… (Не решается сказать.)

В е р а. И… что?

Т у л я г а. Не знаю, говорить ли?

В е р а (смеется). Так вы хоть нас отпустите, Никита Семенович, если не можете решиться!