Семен (смеется.) Так точно.
Толстая барыня. Все-таки терпеть можно?
Семен. Так точно. (К Леониду Федоровичу.) Прикажете идти?
Леонид Федорович. Иди, иди.
Доктор (к профессору). Пульс тот же, но температура понизилась.
Профессор. Понизилась? (Задумывается и вдруг догадывается.) Так и должно было быть, — должно было быть понижение! Двойная энергия, пересекаясь, должна была произвести нечто вроде интерференции. Да, да.
(Говорят все вместе, уходя):
Леонид Федорович. Мне одно жалко, что полной материализации не было. Но все-таки… господа, милости просим в гостиную.
Толстая барыня. Особенно меня поразило, когда он взмахнул крылышками, и видно было, как он поднимается.
Гросман (Сахатову). Если бы держаться одного гипноза, можно бы произвести полную эпилепсию. Успех мог бы быть совершенный.
Сахатов. Интересно, но не вполне убедительно! — все, что могу сказать.
Явление двадцать первое
Леонид Федорович с бумагой. Входит Федор Иваныч.
Леонид Федорович. Ну, Федор, какой сеанс был — удивительный! Оказывается, что землю-то надо уступить крестьянам на их условиях.
Федор Иваныч. Вот как!
Леонид Федорович. Да как же? (Показывает бумагу.) Представь, бумага, которую я им отдал, оказалось на столе. Я подписал.
Федор Иваныч. Как же она попала сюда?
Леонид Федорович. Да вот попала. (Уходит.)
Федор Иваныч уходит за ним.
Явление двадцать второе
Таня одна, вылезает из-под дивана и смеется.
Таня. Батюшки мои! Голубчики! Набралась я страху, как он за нитку поймал. (Визжит.) Ну, да все-таки вышло, — подписал!
Явление двадцать третье
Таня и Григорий.
Григорий. Так это ты их дурачила?
Таня. А вам что?
Григорий. А что ж, думаешь, барыня за это похвалит? Нет, шалишь, теперь попалась. Расскажу твои плутни, коли по-моему не сделаешь.
Таня. И по-вашему не сделаю, и ничего вы мне не сделаете.
Занавес
Театр представляет декорацию первого действия.
Явление первое
Два выездных лакея в ливреях. Федор Иваныч и Григорий.
1-й лакей (с седыми бакенбардами). Нынче к вам к третьим. Спасибо, в одной стороне приемные дни. У вас прежде по четвергам было.
Федор Иваныч. Затем переменили на субботу чтобы заодно: у Головкиных, у Граде-фон-Грабе…
2-й лакей. У Щербаковых так-то хорошо, что как бал, так лакеям угощение.
Явление второе
Те же. Сверху сходят княгиня с княжной. Бетси провожает их. Княгиня глядит в книжечку, на часы и садится на ларь. Григорий надевает ей ботики.
Княжна. Нет, ты, пожалуйста, приезжай. А то ты откажешься, Додо откажется — ничего и не выйдет.
Бетси. Не знаю. К Шубиным надо непременно. Потом репетиция.
Княжна. Успеешь. Нет, ты пожалуйста. Ne nous fais pas faux bond.[24] Федя будет и Коко.
Бетси. J'en ai par dessus la tête de votre Coco.[25]
Княжна. Я думала, что я его здесь найду. Ordinairement il est d'une exactitude…[26]
Бетси. Он непременно будет.
Княжна. Когда я его вижу с тобой, мне кажется, что он только что сделал или вот сделает предложение.
Бетси. Да уж, вероятно, придется пройти через это, И так неприятно!
Княжна. Бедный Коко! Он так влюблен.
Бетси. Cessez, les gens.[27]
Княжна садится на диванчик, разговаривая шепотом. Григорий надевает ей ботики.
Княжна. Так до вечера.
Бетси. Постараюсь.
Княгиня. Так скажите папа, что я ничему не верю, но приеду посмотреть его нового медиума. Чтоб он дал знать. Прощайте, ma toute belle.[28](Целует и уходит с княжной.)
Бетси уходит наверх.
Явление третье
Два лакея, Федор Иваныч и Григорий.
Григорий. Не люблю старух обувать: не перегнется никак, от живота не видит, тычет мимо всё; то ли дело молоденькую — приятно и ножку в руки взять.
2-й лакей. Тоже разбирает.
1-й лакей. Нашему брату этого разбирать не полагается.
Григории. Отчего ж не разбирать, разве мы не люди? Это они думают, что мы не понимаем; как сейчас разговорились, взглянули на меня, сейчас: ле жан.
2-й лакей. А это что ж?
Григорий. А это значит по-русски: не говори, поймут. За обедом тоже; а я понимаю. Вы говорите: разница, — никакой нет.
1-й лакей. Разница большая, кто понимает.
Григорий. Разницы нет никакой. Нынче я лакей, а завтра, может, и не хуже их жить буду. И за лакеев замуж выходят, разве не бывало? Пойти покурить. (Уходит.)
Явление четвертое
Те же, без Григория.
2-й лакей. А смелый этот у вас молодой человек.
Федор Иваныч. Пустой малый, не способен к службе; в конторщиках был, набаловался. Я и не советовал брать, да барыне понравился — виден для выезда.
1-й лакей. Я бы его к нашему графу, он бы его поставил в точку. Ох! не любит этаких вертунов. Лакей, так будь лакей, звание свое оправдай; а эта гордость не пристала.
Явление пятое
Те же, сверху сбегает Петрищев и достает папироску. Навстречу ему входит Коко Клинген в pince-nez.
Петрищев (в задумчивости). Да, да. Мое второе то же, что «ка». Кар-тож-ка. Мое всё… Да, да… А, Кокоша-Картоша! Откуда?
Коко Клинген. От Щербаковых. Ты вечно глупости…
Петрищев. Нет, ты слушай, шарада: мое первое то же, что «кин», мое второе то же, что «ка», а мое всё далеко гоняет телят.
Коко Клинген. Не знаю, не знаю. И некогда.
Петрищев. А куда тебе еще?
Коко Клинген. Как куда? К Ивиным, спевка, надо быть. Потом к Шубиным, потом на репетицию. Ведь и ты должен быть?
