Драма жизни Макса Вебера - [35]
Монах в миру или мирской монах – это идеал пуританского святого. Теперь надо сделать последний шаг, показав, как эти идеи кальвинизма связаны с капитализмом. Здесь Макс Вебер прибегает к парадоксальному объяснению. С одной стороны, говорит он, богатство с точки зрения пуританской религиозности – безусловное зло, опасность, отвлекающая от служения. Но с другой стороны, оно – неизбежное следствие рационально-методического образа жизни, состоящего в приобретении денег и воздержании от наслаждений; в этом качестве оно должно рассматриваться как признак успеха, то есть подтверждение состояния спасенности. Против Бога – покой во владении (рантье Богу не угоден). Только деятельность служит славе Господней и т. д., дальше все по Франклину, а также другим протестантским проповедникам, которых обильно цитирует Вебер. Трата времени – тяжелейший грех. Созерцание вне действия бессмысленно. «Работай, не жалея сил, в своей профессии, – велит благочестивым американский проповедник Бакстер, – не для плотских радостей, а во славу Божию можно вам трудиться, чтобы быть богатыми».
Тем, кому в качестве важнейшего содержания жизни предписана методическая работа без устали, а наслаждение и покой при успехе запрещены, остается только вкладывать большую часть своей прибыли во все новые приобретения. Он должен стать капиталистическим предпринимателем. Оковы совести сняты, накопление богатства освобождено от уз традиционализма, результатом может быть только образование капитала посредством экономии и деятельного накопления богатства. Бог сам благословляет деятельность своих святых. Но он требует отчета о каждой доверенной им копейке. «Холодной тяжестью ложилась на жизнь идея ответственности человека по отношению к своему имуществу» (МВ, 299). Так возникает специфически буржуазный профессиональный этос. «В обладании милостью Божьей и Божьим благословением буржуазный предприниматель, который не преступал границ формальной корректности (чья нравственность не вызывала сомнения, а то, как он распоряжался своим богатством, не встречало порицания), мог и даже обязан был соблюдать свои деловые интересы. Более того, религиозная аскеза предоставляла в его распоряжение трезвых, добросовестных, чрезвычайно трудолюбивых рабочих, рассматривавших свою деятельность как угодную Богу цель жизни. Аскеза создавала и спокойную уверенность в том, что неравное распределение земных благ, так же как и предназначение к спасению лишь немногих, – дело божественного провидения, преследующего тем самым свои тайные, нам неизвестные цели» (ИП, 202). Как заметил один из комментаторов, возможно, божественное провидение было не лишено своеобразного чувства юмора, если поставило аскетический отказ от потребления земных благ условием их максимального накопления.
Плащ и панцирь
Прошло больше ста лет со времени публикации ПЭ, и более чем уместно задать вопрос: а не устарели ли вообще соображения Вебера о природе капитализма и его духа, если не возникшего, то, во всяком случае, обретшего определенность во взаимодействии с протестантской этикой? Спекуляций на эту тему в литературе немало. Кое-что об этом будет сказано далее, но детально останавливаться на них мы не будем; само превращение содержания ПЭ в разновидность поп-социологии, о чем еще будет сказано (с. 130), свидетельствует о том, что они не просто не устарели, а стали восприниматься как констатация очевидностей современности. Имея это в виду, попытаемся кратко показать, как основные намеченные Вебером тенденции проявились в наше время. А также попытаемся понять, как сам Вебер представлял себе будущее профессионального этоса, сложившегося на основе протестантской этики эпохи Реформации, и каким, с его точки зрения, должно быть будущее экономической системы, возникшей из духа капитализма. Сначала по первому пункту – мы можем смело констатировать наличие в наше время двух в общем и целом достаточно устойчивых тенденций: первая – сохранение (если не возрастание) этического веса современной профессиональной специализации и вторая – сохранение (если не ослабление) этического веса стремления к богатству. То есть конститутивные характеристики капиталистической организации хозяйства и личности в принципе сохранились, однако получают все более разнонаправленное развитие. Если сказать то же самое, но более понятными словами, то этическая ценность совершенствования в профессии сохраняется (или даже усиливается), а
