Драма жизни Макса Вебера - [34]
Кальвинизм и протестантская этика. Согласно учению женевского теолога Жана Кальвина, судьба человека предопределена, внемирный и непостижимый Бог определил одних людей к вечной жизни, других – к вечной смерти. Эту судьбу ничто не может изменить, как человек ни бейся, – ни заслуги, ни провинности, ни добрые дела, ни магические ритуалы (таинства). Но самое страшное даже не в этом; пусть судьба будет тяжкой, но если я об этом знаю, то я вопреки всему хотя бы буду стараться ее смягчить. Самое страшное в том, что судьба эта человеку не известна. Бог делает выбор, но не подает знака о своем выборе. Человек не только не может изменить свою судьбу, он даже не знает о своей судьбе: будет ли душа его спасена к жизни в вечном блаженстве или он осужден к вечной смерти и страданию в аду. Самое страшное в том, что это уже случилось: Бог сделал выбор, и изменить ничего нельзя. Назначенный к спасению спасется, назначенный к гибели погибнет. Бог судит как сталинские чрезвычайные тройки – без адвокатов и кассаций. И даже еще более жутко: осужденному приговор не сообщается, но осуществляется. Никто не может его изменить, можно только предполагать, каков приговор, и единственное средство удостовериться в своей принадлежности к спасенным – это подтверждение, причем подтверждение в своей мирской профессии, неутомимый успешный труд во славу Божию.
Марианна Вебер, рассказывая о протестантской этике, назвала учение Кальвина о предопределении страшным (МВ, 297). Оно действительно страшное. Ведь даже успех как критерий спасенности не облегчает человеческую жизнь. Успех преходящ, жизнь не может состоять из одних успехов, сегодняшний успех может обернуться завтрашней неудачей, а это означает, что окончательного подтверждения не бывает и быть не может. Каждая неудача должна трактоваться как невозможность спасения? А каждый успех как всего лишь возможность, но не подтверждение спасенности? То есть вся человеческая жизнь оказывается борьбой не за спасение души даже, а за подтверждение предположения о спасении.
Именно такая духовная позиция и именно такое душевное переживание создало совершенно новые религиозные типы – пуританина, квакера, меннонита, баптиста и т. д. (ИП, 175). Макс Вебер рисует психологию этого нового христианина. По сравнению с католиками он ощущает себя страшно одиноким, утратившим огромную церковь как гарантию спасения, потерявшим все удобные магические вспомогательные средства спасения. Он наедине с Богом, по отношению к которому он – Его орудие, а не Его сосуд, и Бог требует от него действий, а не чувств и настроений. По этому такой кальвинист или пуританин (баптист, меннонит, квакер и т. д.) занимается своими земными делами как богослужением. И вся страсть его не выливается в преследование «тварных» целей и интересов, а переносится на дело. Он ищет уверенности в спасении посредством систематического самоконтроля для преодоления иррациональных влечений посредством методического образа жизни – мирской аскезы. В табл. 1 как раз описываются главные практические религиозные установки в католицизме и основных протестантских конфессиях.
Эта таблица в принципе отражает все те аспекты вызванных Реформацией преобразований в христианстве, которые мы описывали выше. Но она требует некоторых кратких пояснений. Сначала о католицизме. В католической вере человек – сосуд Бога. Считается, что предназначение человека – содержать в себе Бога. Католическое благочестие состоит в исполнении традиционных обязанностей христианина: ходить в церковь в предусмотренные дни и часы, отмечать церковные праздники, совершать возрастные и прочие антропологические ритуалы (крещение, отпевание и др.), а уже сверх того – совершать добрые дела. Если совершен грех, церковь может разрешить его через таинство исповеди (а раньше еще и через покупку индульгенций). Практически все это говорит о том, что церковь неявно признает, что истинно нравственная христианская жизнь на практике невозможна и что человек – не ангел.
Реформация отменила сакраментальные, то есть священные вещи и ритуалы, то есть, если подойти к делу социологически или антропологически, она отменила пережитки магии и первобытных, то есть дохристианских верований и ритуалов в христианстве. В протестантизме все выгладит уже иначе, чем в католичестве. Правда, у Лютера человек по-прежнему сосуд Божий. Но уже в кальвинизме он не сосуд, а инструмент Бога, то есть орудие, посредством которого Бог воздействует на мир и являет себя миру. Хотя в лютеранстве он сосуд, лютеранское благочестие в корне отлично от католического: отсутствуют сакраментальные ритуалы и церковь как посредник между человеком и Богом, человек спасается не ритуалами, а
