Дракула бессмертен - [31]

Издатель и редактор не разделяли его энтузиазма, и это ничуть не удивило Стокера: в конце концов, его знали исключительно как автора популярных биографических и справочных трудов. А вот полное отсутствие поддержки со стороны Флоренс стало для него неожиданностью. Она считала, что Брэм попусту тратит время, сочиняя ужасы, и что подобные занятия ниже их семейного достоинства. В итоге Стокер понял: в своих потугах стать известным романистом он совершенно одинок.

Лучше бы ему тогда поискать другого редактора и нового издателя. Вне всяческих сомнений, те двое желали его книге провала — в надежде, что Стокер «образумится» и вернется к документальной прозе. Эти кретины не только сменили название с «Не-мертвый» на «Дракула», но и выкинули из романа сотни важнейших страниц. Вряд ли кто-нибудь осмелился бы подвергнуть цензуре сочинения Уайльда! Более того, издатель даже и не пытался рекламировать «Дракулу» среди почитателей «Дориана Грея». Само собой, в неизбежно низких продажах винили одного автора.

Минуло столько лет, а тень бывшего друга все еще нависала над Брэмом. Даже во время тюремното заключения Уайльда, даже после его смерти тиражи «Дориана Грея» расходились быстрее, чем издатели успевали печатать книги. Стокер уповал на публичную похвалу от Ирвинга. Вместо этого актер назвал роман «отвратительным», — и единственного слова хватило, чтобы убить все надежды Стокера; этого он Ирвингу так и не простил.

Через несколько лет Ирвинг скончался, навеки лишив их обоих возможности помириться. К великому удивлению Стокера, актер завещал театр «Лицей» ему. Впервые что-то оказалось полностью в его власти. Вот только зрители, не видя имени Генри Ирвинга на афишах, предпочитали теперь сидеть по домам. Постепенно лучшие члены труппы разбрелись по конкурирующим театрам. «Лицей» нес колоссальные убытки; положение становилось невыносимым.

Брэм понимал: в пьесе его жизни наступил последний акт, и другого шанса прославить свой роман ему уже не выпадет. Чтобы продажи возросли, театральной версии «Дракулы» должен сопутствовать успех. Если пьеса провалится, второй попытки не будет: слишком ослабло его здоровье. Стокер не хотел остаться в памяти потомков блеклой сноской в богатой биографии Ирвинга. Поэтому именно ему решать, кто будет звездой постановки — ему, а не Гамильтону Дину или Квинси Харкеру.

Брэм окинул взором ряды бордовых кресел. Если этот зал заполнится, то лишь благодаря ему. Надо срочно вернуть Бэрримора и хотя бы частично восстановить контроль над собственной пьесой. Какая ирония: придется воспользоваться адской машиной Дина, чтобы отправить американцу телеграмму в Саутгемптон. В главной роли он желает видеть Бэрримора, и точка. Идти на компромиссы у Брэма не было ни желания, ни времени.

Глава XIV

Со звоном колокола на далекой башне Вестерторен ушел в прошлое еще один час. Звуки эти доносились каждые пятнадцать минут, и старик перестал их замечать. В последнее время, правда, ему мерещилось, что звон стал громче — словно поддразнивая его, отсчитывая оставшиеся минуты его жизни. Большую часть времени старик проводил в своей квартире на Харлеммер Хауттёйнен, глядя из окна третьего этажа на канал Принсенграхт, в окружении многочисленных книг. Связь с внешним миром ограничивалась пачкой газет, которые доставляли ему в конце недели вместе с продуктами.

Старик надел очки и вытянул из кипы «Таймc». Какой-то француз установил очередной авиационный рекорд. Старик покачал головой. Человек не создан для полета. Это знали еще древние греки, придумавшие миф об Икаре. Мораль этой истории не устарела и теперь: любому падению предшествует гордыня. В новую индустриальную эпоху самонадеянность людей стала очевидна, как никогда. Старик перевернул газету и поискал в оглавлении светскую хронику. Особого интереса к жизни высшего общества он не питал, но сейчас его внимание привлек заголовок: «В ПАРИЖЕ ПОГИБ БЫВШИЙ ДИРЕКТОР ЛЕЧЕБНИЦЫ УИТБИ».

Водя морщинистым пальцем по строчкам, старик не мог унять дрожь в руках. Сердце перешло на частый перестук, когда он прочел имя жертвы, и его подозрения подтвердились: доктор Джек Сьюард.

Подробностей о его смерти сообщалось очень мало; несчастный случай, какой-то экипаж. Что понадобилось Джеку в Париже? Старик посмотрел на дату. Джек умер почти неделю назад — а «Таймc» доставили только сейчас. Проклятие! Переворошив газеты, он нашел несколько выпусков «Ле Темп»; в одном из них обнаружилась статья, опубликованная на следующий день после гибели Джека. Старик кое-как продрался сквозь текст: французский он успел порядком подзабыть. Глубокого знания языка, впрочем, и не потребовалось, потому что к известным фактам статья добавляла лишь несколько второстепенных деталей. Густой туман; кучер не успел остановить карету; труп Джека перед театром «Одеон». Трагическая случайность.

Старик уже хотел сложить газету, как в глаза ему бросился один абзац: некий свидетель утверждал, что якобы видел двух женщин, забравшихся в карету на ходу; полиция, однако, считала его показания ошибочными, поскольку экипажем, по его словам, никто не управлял.