Драконы моря - [128]

— Долго придётся поискать, — добавил он, — чтобы найти более мирного человека. У него нет никакой склонности к насилию, и всё, что он умеет — это читать рукописи, петь и завоёвывать любовь женщин. А приехал он сюда с поручением, которое после того, что случилось, он никогда не сможет выполнить.

Затем Орм рассказал всем о магистре и его поручении, о том, как он был послан из Хедебю, дабы поменять себя на священника, который был рабом у финнведенцев, но которого они убили.

— О чём, — сказал он, — мы поговорим позже. Но пусть свидетели расскажут, как был убит Стюркар. Что касается меня, то я не думаю, что поп способен убить взрослого мужчину.

Сони Зоркий согласился с тем, что свидетели должны быть услышаны.

— Но какое решение не принял бы тинг, — добавил он, — оно не должно повлечь за собой битву между людьми из Геинге и людьми из Финнведена. Ты, Угги, один должен решить это дело. Этот человек — чужеземец и христианин в придачу, так что он немного потеряет от твоего решения. Но ты не можешь требовать выкупа от людей из Геинге, ибо этот поступок был совершён не нашим земляком.

Были выслушаны свидетели. Многие видели, как Стюркар опрокинулся навзничь и упал с Камня, но никто не мог сказать, что его ударили чем-то спереди. Даже Токи, сын Серой Чайки, который находился близко от Камня, среди женщин, и был первым, кто оказался на месте преступления, не знал ничего. Но он объявил, что крест, который держал в руках поп, был сделан из таких хрупких веточек, что вряд ли мог послужить орудием убийства и не мог испугать такую опытную старую лису, как Стюркар. Он полагает, заключил Токи, что старик поскользнулся и сломал себе шею, но больше всего, добавил он, знают женщины, поскольку они всё видели, в надо лишь заставить их говорить правду.

Угги сидел долго, погрузившись в размышления. Наконец он сказал, что ничего не остаётся, кроме как выслушать женщин.

— Согласно древнему закону, — промолвил он, — женщины допускаются как свидетели. Не в наших обычаях слушать показания женщин, если мы можем избежать этого, ибо, добираясь до истины, мужчина подобен человеку, который ищет кукушку в тёмном лесу, а женщина, добираясь до правды, подобна человеку, который ищет эхо от голоса кукушки в тёмном лесу. Но в нашем случае только женщины видели отчётливо то, что случилось, а убийство жреца на священной земле — это дело, которое надо обдумать тщательно прежде, чем решить. Пусть женщины будут выслушаны.

Женщины ждали, когда их позовут, и появились сразу же: молодые, которые танцевали вокруг Камня, и старые, которые помогали совершать обряд. Все надели на себя самые красивые платья и украшения, браслеты и ожерелья, широкие кольца и цветные покрывала. Сперва они смущались и робели, когда встали между законоговорителями и полукругом избранных мужчин. С ними был и магистр, который был очень удручён. Руки его были связаны, а на шее у него была верёвка, конец которой держали старые женщины точно так же, как они держали козлов у Камня в предыдущий вечер. Громкий хохот потряс собрание, когда все увидали его.

Угги склонил голову, почесал за ухом и посмотрел на них тревожным взглядом. Он повелел им рассказать, как погиб Стюркар, убил ли его пленник или нет. Они не должны говорить ничего, кроме правды, и было бы хорошо, добавил он, если бы два или три свидетеля не говорили сразу.

Сперва женщины как будто пугались звука собственного голоса, перешёптывались друг с другом, и было трудно заставить их говорить громче. Но вскоре их убедили, что им нечего бояться, и они начали говорить отчётливо. Их пленник, поведали они, подошёл к Камню и закричал громким голосом, затем ударил Стюркара крестом по голове, от чего тот тоже громко закричал, тогда он ткнул Стюркара крестом в живот, и тот упал с Камня. С этим согласились все, но некоторые говорили, что поп ударил один раз, а другие говорили, что он ударил дважды, и вскоре все женщины перессорились друг с другом.

Когда магистр услышал их показания, лицо его побелело от ужаса и изумления. Воздев связанные руки к небесам, он закричал: «Нет, нет!» — громким голосом. Но никто не стал слушать, что он скажет далее, а старые женщины рванули за верёвку, дабы он замолчал.

Угги сказал, что показания вполне исчерпывающие, хотя их речи и не внушают доверия, когда такое множество женщин говорят одно и то же. Ударил ли убийца один раз или дважды — не столь важно, перед нами, сказал он, явное убийство, совершённое попом на священной земле.

— Это преступление, — продолжал он, — издавна почитается за самое отвратительное из всех, какие можно совершить, и случается столь редко, что многие люди всю свою жизнь сидят на тинге, и им ни разу не приходилось выносить решение по столь мерзкому делу. Наказание, которое также издавно предписано законом, известно, я думаю, лишь двоим старикам, Сони и мне. Разве что ещё Олаф, который считает себя самым мудрым, тоже знает о нём.

Было очевидно, что Олаф Летняя Пташка остался недоволен этими словами. Тем не менее он смело ответил, что наказание за подобное деяние должно быть следующим: виновный должен быть повешен за ноги на самую нижнюю ветку дерева так, чтобы голова его покоилась на муравейнике. О таком наказании он в своё время слышал от стариков.