Драконий Катарсис. Изъятый - [147]
— Плохо дело, Сахарок.
— Опять, — поморщился я. — Не называй меня так! Что еще стряслось?
— Гехай… — Герцогиня поджала губы, посопела и продолжила: — Десятки гехаев взбесились по всему континенту. Поступают сообщения о драках, поножовщине, даже о смертях некоторых хозяев. С этими изъятыми никакой управы. Ничто их не берет! Хорошо, хоть усыпляющие чары работают.
— Этого следовало ждать. — Я потянулся в своем кресле и закинул ноги на стол. — Ты не видела, что случилось в столице у нагов.
— Мне уже рассказали. — Герцогиня картинно потянулась, позволяя кружевной рубахе под колетом цвета морской волны живописно обнять некоторые особенности прелестной фигурки. — Но и это не все. Те, кого усыпляют, еще в норме. Их просто спешно отправляют в Лесное Море. А вот что делать с теми, кто впал в сон разума?
Я помрачнел. Кое-кто уже успел просветить этим утром — что такое этот самый сон. Что-то вроде комы. Тело тут, а сознание где-то в Аэнто Сахане. Меня уже начал доставать пресловутый мир мертвых. Он, словно прожорливая акула, продолжал собирать щедрый урожай. Мои друзья, спутники, враги, а также те, кого я не знаю, но ради кого все затеял, — сколько их уже туда ушло? Надо срочно искать того, кто научит попадать в этот треклятый Сахан!
— Сколько уже гехаев пробудилось? — спросил я.
— Как бы не все, — пожала плечами Тристания. — Когда вы с Лайсси занимались… тем самым, — на ее губах мелькнула улыбка, — заклятие перехода благополучно испарилось. И кстати, не только оно. Мне тут из Безумных Садов донесли, что умалишенные, которых держали под успокаивающими чарами, тоже проснулись. Даже пару охранников успели потрепать.
Значит, все-таки пророчество начало сбываться. Я поморщился, вспомнив все громкие слова про магиню, не знающую своей силы, про меня, про всякую дребедень. Поток энергии, виденный, когда мы с Лайсси сливались друг с другом, стал окончательно понятен. То, что захлестнуло мир, — последствия пробуждения магических сил нагайны. Этот взрыв просто выжег все заклятия на континенте, которые так или иначе лишают свободы. Я не просто накачал змейку бездной энергии, я сорвал с нее все блоки и препоны к развитию способностей. В Лайсси проснулось нечто сильное, беспощадное и всепоглощающее. Изменить что-либо уже невозможно. Остается только пожинать плоды единения. Ведь именно этого я и хотел — чтобы подневольные изъятые вернулись в реальность, осознали себя и сами выбрали свою судьбу. Это и произошло в момент нашего с нагайной слияния — гехаи получили свободу, а с ними, похоже, и сумасшедшие, привороженные и еще там по мелочи. Я хохотнул, представляя себе картину, когда тихий безумец вдруг превращается в самого себя. В того, кого когда-то поймали и поместили в общагу с мягкими стенами… Брр, врагу не пожелаю.
В кабинете повеяло холодом и морским воздухом, словно прибой оказался прямо за раскрытым окном. Я заметил, что Трис напряглась, и краем глаза успел уловить гибкое движение в самом темном углу. Желтые светильники моргнули, и в помещении разлился плотный сумрак. Герцогиня где-то во мраке крикнула:
— Осторожно, Сахарок! Это шаркус!
Что-то гибкое обвило мою правую лодыжку и дернуло, роняя на пол, застеленный толстым ковром. Едкая боль обожгла кожу. Я зашипел, извернулся и полоснул когтями по живой плети. Щупальце отпустило ногу, а в сумраке наступающего утра в одном из углов кабинета вздыбилось кошмарное существо из дурного сна. Выглядело оно так, словно у большого воздушного шарика снизу выросли два десятка тонких щупалец, а сверху те же два десятка зубастых голов на длинных тонких шеях. На каждой голове было по одному тускло-серому глазу. И все эти буркала злобно таращились на бедного меня. Силуэт Трис метнулся вдоль стены, на миг закрыв окно, блеснула шпага — и две головы отлетели куда-то во мрак комнаты. Шейные обрубки тут же запенились, распространяя смрад гниющих водорослей, а из срезов потянулись новые головы. Щупальца твари бешеным клубком прянули к герцогине, стегая воздух. Тристания сдавленно зашипела, отскакивая прочь. Живые кнуты явно достигли своей цели. Я же, оставаясь на удивление спокойным, быстро приблизился к существу и попытался воткнуть когти в тельце… Щупальца оказались быстрее. Словно десятки раскаленных прутов обрушились на мою незащищенную кожу. Дыхание перехватило, в глазах повисла белесая муть, ноги подломились, отказываясь держать. Несколько голов тут же нависли надо мной, издавая пастями тонкий визг, от которого заломило виски. Зубастые отростки скопом вгрызлись в плоть, отчего я заорал благим матом. Невыносимая боль хлестнула по нервам. Где-то за агонией голос Трис пропел два слова:
— Арантэ венкерро!
В сумраке вспыхнули красные нити, паутина которых заполнила все пространство кабинета. Тварь заверещала, бросив грызть мое тело, а затем что-то взорвалось, окатив теплой тьмой.
Очнулся я на том же ковре. Рядом хлопотал дворцовый лекарь, а в мою руку мертвой хваткой вцепилась Лайсси. За окном серело позднее утро, плачущее притихшим дождем. Больше в кабинете никого не было. Я пошевелил рукой, морщась от боли, и прошептал:
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Их называют Ходящими В Ночи. Кто они? В прошлом все до единого – люди. Но сейчас каждый из них – смерть. Волколаки, кровососы, вурдалаки… Они выманивают жертв из жилищ, чтобы насладиться вкусом их плоти и сделать похожими на себя. Лишь одно мешает обрести чудовищам безграничную власть – Цитадель. Старинная крепость, в которой обучают детей, осененных особым даром – Даром уничтожать Ходящих, упокаивать мертвецов, исцелять раненых. Они – щит, отгораживающий живых от порождений Ночи. И из всех прав им оставлено только одно – право умереть, спасая жизни других.Хотят ли трое юных главных героев взвалить на себя такое ярмо?Нет.Могут ли отказаться?Увы.Но там, где не остается места страху, жалости и сомнениям, есть только один путь – путь к спасению.
Юноша, с самой окраины Империи, потерявший всех в кровавой волне орочьего набега, но чудом выживший сам. Молодой наемник, ставший побратимом однорукого гнома и эльфа, проклятого своими сородичами. Барон — владетель обезлюдевших земель, заполненных болью, ужасом и тьмой. Неужели все это об одном человеке? И его история только начинается…
Я странный? Да ладно, это из-за ушей, что ли? Ну подумаешь, острые и длинные, у эльфов вон такие же. Нет. Я не эльф. Кто? Не знаю. Но все зовут меня Нелюдь.
Если вам не везёт ни в труде, ни в личной жизни, да настолько, что даже перемещение в иной мир ничего не может исправить, — это плохо. Если завистливым соперницам показалось недостаточным наложить на вас проклятие и они прилагают все усилия, чтобы отправить вас в пасть дракона, — это ещё хуже. Если друг ничем не может вам помочь и, более того, сам вот-вот потеряет корону по милости доверчивого дядюшки — это совсем плохо. Но если в ваш дом однажды занесёт отставного убийцу, которому по пятницам снятся малознакомые покойники, — это может оказаться к лучшему…