Драконье Солнце - [49]

— Какое дело нынешним богам до сумасшедшей старухи?… Раньше, еще до всего, был такой бог… сейчас его если называют, то зовут только Проклятым Богом. Кевгестармель. Вот он ничто и никого не считал ниже своего гнева. Вот он бы покарал меня. Но его нет. Убит человеком, слышишь ты?! Убит человеком!.. — последние слова она почти прошептала, нагнувшись над своим шитьем, и прошептала так, что мне вдруг стало неизъяснимо жутко в этом унылом садике.

— Проклятые… — шептала она, склоняясь все ниже и ниже. — Проклятые боги… проклинаю вас… проклинаю…

Так звучал ее страшный, одинокий шепот, что даже у меня на голове волосы стали дыбом… И снова сжало горло, потому что я вспомнил, как бил тогда кулаками по столу и кричал сорванным от слез голосом: «Проклинаю вас, боги!» И Рая, тоже плача, утешала меня. А тетя Ванесса к нам не подходила. Маму обрекли на смерть жестокие люди, сказала она. Это надо пережить, сказала она. А мстить не надо. Мстить никогда не надо, потому что местью ничего не изменишь.

Но человеческая жестокость отличается от жестокости богов. Боги жестоки в первую очередь тем, что, не вмешиваясь в наши дела, — или, вернее, вмешиваясь очень редко, — они не дают нам даже утешения. Даже надежды на лучшую долю после смерти они нам не дают. Именно поэтому права сумасшедшая женщина. Они все ненастоящие боги. Они недобоги, в лучшем случае.

Вот бог, о котором говорила мне Рая… Впрочем, его, скорее всего, просто не существует.

— Спасибо, что спасли меня, добрая женщина, — произнес я. — Чем я могу отблагодарить вас?

— А что у тебя есть, молодой господин?

— Немного денег, например.

— Тогда оставь мне деньги. Мой племянник кормит меня, но ему это тяжело. Лучше я буду сама покупать себе еду у соседей. Да и с женой его не придется мне тогда общаться. Не любит она старуху.

— Хорошо, — я кивнул. — Как скажешь.

Остаток дня я посвятил тому, что, сколько мог, привел дом в порядок. Починил пресловутые ставни, укрепил крыльцо, вычистил очаг и смахнул паутину. Потом, уже вечером, постирал свою одежду и повесил ее сушиться над очагом. У меня, слава богу, опыта в домашних делах было не занимать. В нашей семье слуг никогда не держали — даже при жизни отца. Когда мы с Раей были совсем маленькие, убирали тетя Ванесса, или мама, если была дома (насколько тетя ей позволяла — она твердила постоянно, что маме нужен отдых). Потом, когда папа умер, а Рая была еще маленькая, а тетя Ванесса потянула спину, почти всей работой по дому приходилось заниматься мне, пока Рая не подросла настолько, что смогла мне помогать. Тогда уж все домашние дела — ну, почти все — свалилась на нее. Я-то зарабатывал.

Вот такая мы были «шляхетская» семья. Половина наших крестьян жила лучше.

* * *

Кажется, вся деревушка живо заинтересовалась новым постояльцем сумасшедшей Хельги. За день к нам наведались, наверное, все женщины и несколько мужчин. Зашел и деревенский староста: ему нужно было непременно знать, кто я такой и куда держу путь. Я отвечал без затей: странствующий астролог (что дворянин — не сказал, разговаривал со старостой без высокомерия, но как с младшим, ибо этого требовал ранг моей профессии), держу путь в Мигарот, по дороге со мной случилось несчастье — лошадь понесла, я упал и потерял сознание. Сумасшедшая Хельга подобрала меня и доставила к себе.

Староста попытался подбить меня на то, чтобы я задержался в деревне ненадолго и составил бы ему гороскоп, обязуясь неплохо заплатить, но я вежливо отказался. Задерживаться здесь мне не хотелось. Старосту расспрашивать о том, как пересечь горы, я не стал: я ведь сказал ему, что ехал в Мигарот. От Хельги я уже знал, что неподалеку, чуть выше в горах, есть еще одна деревенька. Уж там-то я точно найду себе проводника, и сумею перейти горы, минуя перевал Собаки.

Другой раз, когда я отправился к ручью, из которого меня вытащили, за водой, ко мне подошел незнакомый человек… тоже селянин, по всей видимости. Был он средних лет, рослый, с вислыми усами.

— Молодой господин… — начал мужчина. — Вы ведь астролог?

Я кивнул. Естественно, в деревнях всегда так: сказал одному, значит, сказал всем.

— Вы — Райн Гаев, Магистр Драконьего Солнца, — вдруг сказал он. — Настоящий.

Я чуть было не свалился в ручей.

— Как ты догадался? — удивленно спросил я.

— Я вас видел, — пожал плечами мужчина. — Давно… вы тогда были еще моложе, уж не серчайте.

— За что мне сердиться? — улыбнулся я. — Я действительно очень молод.

— Вы молодо выглядите, молодой господин, — не согласился мужчина. — Я не буду спрашивать, сколько вам на самом деле лет.

Я хотел было сказать «пятнадцать», но сдержался. Кто я такой, чтобы опровергать многочисленные мифы о себе?… В народе почему-то ходят слухи, что адепты Великого Искусства способны жить практически вечно. И когда случилась та суета с драконом, моментально нашлись идиоты, которые сказали, что я — столетний отшельник, специально вышедший на битву с крылатым мудрецом, дабы отбить у него артефакт. Людям проще поверить в героическое, чем в человеческую глупость: шел, дескать, юный оболтус на смерть, не ведая, что творит, и неожиданно преуспел… ну а какую он цену за это заплатил, наверное, никогда не узнает никто, кроме меня. Ах да, еще Рая знает, конечно. Она вообще знает теперь почти все. По крайней мере, все, что стоит знать.