Драконье Солнце - [21]

Я моргнул и взглянул на шаманку еще раз, в надежде, что морок развеется. Ничего подобного. Ну что ж, приучаемся жить в новм мире. Для начала заносим странноватый цвет кожи в список вопросов, который требуется задать шаманке, а потом идем умываться. Свинство это — с утра неумытым ходить.

Первое, что я увидел у ручья — две довольно-таки увесистые рыбины, еще живые. Рыбы бестолково трепали хвостами на берегу, как будто надеялись отчаянным усилием тела скинуть себя обратно в воду. Неподалеку от них, но все же на таком расстоянии, чтобы рыбы не сумели перебросить себя прямо на одежду, были аккуратно разложены на камнях рубашка и мужской сюрко. Сапоги были аккуратно составлены рядом, понуро свесив голенища. А на середине весело бегущего по камням ручейка я увидел астролога Гаева. Он стоял голым по пояс, штаны закатаны по колено. На шее у него поблескивала серебром цепочка, на цепочке, продетая за ушко, висела длинная штопальная игла. Сперва я слегка удивился необычному украшению, потом вспомнил, что на Востоке (стало быть, в Шляхте, наверное, тоже) принято было, отправляясь из дому, брать у матери что-нибудь «на счастье».

Гораздо больше меня заинтересовало другое: на широком кожаном поясе штанов, скрепленном затейливой фибулой[15], у Гаева был пристегнут за пришитое к ножнам ушко мой собственный кинжал, Сын Грома.

Сперва я решил, что астролог ловит рыбу руками, но потом сообразил — ничего подобного. Он просто умывался. Вот набрал полную пригоршню воды, протер лицо… Я впервые заметил, что волосы его слегка серебрятся… от солнца, что ли? Да какое солнце, пасмурно.

Гаев отнял руки от лица, и наконец заметил меня.

— А, Ди Арси! — весело крикнул он. — Проснулись?

Я только кивнул. Кричать не хотелось.

Ловко перепрыгивая с одного камня на другой, чтобы не поранить босые ноги о мелкую гальку, астролог выбрался на берег. Потом отстегнул с пояса нож, протянул мне.

— Я тут одолжил, пока вы спали, — сказал он. — На всякий случай. Надеюсь, вы не против? Насколько я понимаю, у вас все равно оставался другой — в сапоге.

Да, наметанный взгляд у этого звездочета. И запасной клинок углядел! А ведь у моего Орлиного Когтя не было даже ножен, чтобы сподручнее прятать. И сапоги у меня кожаные, а отнюдь не тонкие суконные.

Значит, не мог он не заметить сейчас и шаманского бубна на поясе. Эта штука сразу бросается в глаза. Почему же ничего не сказал? Впрочем, кто-кто, а я первым заводить разговор о шаманке не намерен.

— Оставьте себе, — вдруг сказал я. — Пригодится. У вас, как я понимаю, оружие отобрали?

— Не в первый раз, — он вдруг на удивление лучезарно улыбнулся. — И, наверное, не в последний.

Снова прицепил нож к поясу, потом начал неторопливо одеваться.

— Куда вы теперь? — спросил я его.

— Куда-нибудь, — пожал плечами Гаев. — Мне везде интересно. Может быть, в Мигарот… Может быть, в Эмираты — если подвернется подходящий караван. Может быть, в горы. За Каменным Поясом лежат Радужные Княжества. Я никогда там не был.

Голос его звучал мечтательно — не дать не взять, придворный поэт.

Он закончил одеваться, пристроил на голову невесть откуда взявшийся бархатный берет — раньше при нем я берета не замечал. Наверное, прятал в кармане. Последней он подобрал с земли оставленную там массивную позолоченную цепь, с тяжеленной блямбой — магистерским знаком астрологов. Хотел было надеть ее на шею, потом, поколебавшись немного, протянул мне.

— Держите.

— Зачем? — я чуть было не отступил назад. Еще не хватало — таскаться повсюду с этой штуковиной… потом до меня дошло.

— Погодите, — начал я, — вы что, хотите сказать…

— Именно, — Гаев серьезно кивнул. Его голубые глаза смотрели на меня очень пристально и внимательно. — Это — Драконье Солнце. Все остальные носят символы. У меня — настоящее. Я обещал отдать его вам — и отдаю. Хотя, видят боги, это дается мне непросто.

Я протянул руку и взял цепь. Она показалась мне невероятно тяжелой — тяжелее, чем была бы, окажись вся из чистого золота.

— Не знаю, зачем оно вам, — продолжил астролог, — но постарайтесь не применять его без крайней необходимости. Очень вас прошу.

И тут до меня наконец-то дошло — вовсе не утренний свет высветлял волосы Гаева. Они слегка серебрились сверху, словно припорошенные мелом.

В светлых волосах седину заметить трудно — как понять, седые или просто выгорели?… Но почему-то я не сомневался, что это была именно седина.

— Почему? — спросил я. — Вы могли бы уйти раньше, пока я не очнулся. Если уж на то пошло, вы могли меня просто не вытаскивать.

Он покачал головой… усмехнулся.

— Благородство и гордость, отвага и страх — все с рожденья заложено в наших телах. Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже — мы такие, какими нас создал Аллах! Так что, как видите, моей воли здесь не много.

— Чьи это стихи? — спросил я. — И кто такой Аллах?

— Автора этих стихов уже нет в живых, а Аллах… ну, считайте, что одно из имен Ахура-Мазды, если вам так удобнее. Ну что ж… я, пожалуй, перейду уже через ручей да и пойду, куда глаза глядят. Надеюсь, вы за мной не пойдете?

— Такому астрологу, как вы, были бы рады в войске герцога, — глупо это прозвучало как-то.