Дракон в песочнице - [8]

- Что за народ пошел! - хлопнуло себя по бокам огорченное Лихо. - Где вы только живете? Кто вас только воспитывает? Кто вам сказки рассказывает? Вы даже про меня ничего не слышали! Раньше-то каждый знал: и старый, и малый. По болотам в темноте шастать опасались. А вы чего тут на ночь глядя делаете? Ищите что, или заплутали?

- Что на Болоте найти можно? Заблудились мы, - признался Дракоша. Нам бы домой поскорее, пока его мама волноваться не начала.

- Поскорее вряд ли получится - это только островок на Болоте, а не берег. Здесь как раз середина Болота будет. Вы немного отдохните, обсохните, и я вас, так и быть, выведу.

- Где-то здесь мы огонек видели, мы на него и вышли. Может быть, можно у него согреться?

- Это, наверное, Кикимора, только у ее костра вы вряд ли согреетесь.

- Как же можно у костра, да не согреться? - не поверил Вовка.

- Разве так бывает? - добавил Дракоша.

- Здесь, на Болоте, и не такое бывает, усмехнулось Лихо. - Пойдемте, сами все увидите.

Они пошли за Лихом вглубь острова. Идти пришлось недолго, Лихо раздвинуло кусты, и наши путешественники оказались на маленькой полянке, где перед тусклым костерком, с огнями голубого цвета, сидело странное существо: горбатенькое, косматенькое, с острым носом, да таким длинным, что его подпирала воткнутая в землю рогатулька.

Кикимора, а это была, конечно же, она, сидела, обхватив голову тоненькими ручками и напевала тихо и гнусаво, раскачиваясь в такт пению:

Скука, чавканье, зевота,

тины судорожный вздох,

манит забрести в Болото

изумрудно-нежный мох.

Там Синюшкины колодцы,

синева в ночных кострах,

в каждом маленьком болотце

притаился детский страх.

Сквозь болот безликих лица

пролегла морщинкой гать.

Жабы, слизняки, мокрицы,

а Кикимор - не видать.

На болотах стало тихо,

присмирел лесной народ,

даже Лиху стало лихо,

и ушло оно с болот...

- Куда это я ушло? - заворчало Лихо. - Никуда я не уходило, тут я, туточки.

- Здорово, Одноглазое! - восторженно завопила Кикимора. - А говорили, что ты убежало куда-то.

- Куда я с родного Болота денусь? Оно у нас одно только живое осталось.

- Это точно, - всхлипнула Кикимора. - Все как есть вокруг повысушили. А это кто там с тобой?

- Да вот, прохожие тут заблудились, надо вывести.

- Само собой, надо, обязательно даже надо вывести, - часто закивала головой Кикимора, утыкаясь носом в землю. - Самим им из нашего Болота никак не выбраться, да еще чего доброго ЭТИ нападут.

Она понизила голос и завертела головой, оглядываясь по сторонам.

- А что, ОНИ еще не ушли с Болота? - испуганно понизило голос Лихо.

- Вроде как нет, намедни у дедушки Лешего кастрюли стибрили.

- Зачем им кастрюли старые понадобились? - удивилось Лихо.

- Кто их знает, фулиганы. Все как есть ташшат. У меня вот корыто зачем-то сперли. Совсем старое корыто. Говорю же: ташшат и ташшат, все подряд ташшат...

- Может быть, они "металлисты"? - спросил Вовка.

- Кто их разберет? Может, и метлисты, только врать не буду, не видела я, чтобы они на метлах летали.

- Не "метлисты", тетя Кикимора, а "металлисты", - поправил Вовка.

- Может, и металлисты, - согласилась Кикимора. - Раз железо прут, может и металлисты.

- Можно нам погреться у костра, тетенька Кикимора? - спросил Вовка, осмелев.

- Можно-то, конечно, можно, милости просим, только у моего костра не согреешься. Он из гнилушек, как говорится, светит - да не греет.

- Для чего же такой костер нужен? - разочарованно спросил Вовка. - Для света?

- Нет, - помотала головой Кикимора. - Свет нам ни к чему, мы в темноте очень даже хорошо видим. А костерок этот - для мечтаний всяческих.

Кикимора застеснялась, зашмыгала носом и захихикала.

- А о чем вы мечтаете? - поинтересовался неугомонный и любопытный Вовка.

Лихо торопливо задергало его сзади за рубашку, предостерегая от вопроса, но было уже поздно: Кикимора застеснялась еще больше, а потом ахнула рукой и сказала:

- Так и быть, покажу вам. Никому не показывала...

Тут Лихо странно закашлялось, Кикимора обиженно поджала губы и поправилась:

- Почти никому не показывала, да больно уж вы мне приглянулись, в душу самую мне проникли. Так и быть, покажу.

Она порылась под пеньком, на котором сидела, и вытащила старый, очень ветхий журнальчик. На обложке было написано: "Нива". Кикимора перевернула несколько страничек, нашла нужное место, бережно разгладила журнальчик и протянула его Вовке:

- Вот, смотрите, об нем мои мечтания. Ух, крррасавец! Усищщщи, усищщщи-то какие! А глаза-то, глаза! Каждое по блюдечку. Наш человек!

Вовка и Дракоша, осторожно взяв руки журнал, рассматривали на большом портрете лупоглазого мужчину в железной каске с шишечкой, в военном мундире, с усами, закрученными вверх, и торчащими как пики.

- Виль - гельм Го - ген - цол - лерн, - по складам, с трудом, прочитал Вовка мудреное имя, которым был подписан портрет.

- Во! Слыхали! - обрадовалась Кикимора. - Я же говорила: наш человек! Я чувствовала! Го - ген - цол - лерн!!! Ух ты, вот это имя! Как лягушка по Болоту лапами прошлепала! Наш, наш человек! Болотный! И усищщи как у дедушки Лешего!

Она еще что-то хотела добавить, но тут зашевелились кусты на краю полянки, раздался дикий визг, звон, ужасные вопли, крики, а из кустов вылезли...