Дракон распускает крылья - [8]

Наконец Алейтис зашевелилась, ощупала бурдюк. Она налила немного воды в таз, дала лошадям еще раз напиться. Выжав несколько капель на рукав, чтобы увлажнить лицо, она подумала: "Надо поскорэе отыскать воду. Пока не поздно..." Она взглянула вверх и увидела кружащего над головой ястреба. Почувствовала его маленький, яростным и жесткий мозг. "Вода!"-принялась она внушать ему мысль, стараясь поглубже впечатать ее в примитивное сознание. "Вода!" - Ястреб тут же круто изменил направление полета.

Не прерывая невидимой нити контакта, Алейтис тут же развязала туфан, накрыла им верх вьюка, закрепила узлы и вскарабкалась в седло. Пнула пятками лошадь в бок и послала ее галопом вслед за птицей, маячившей вдали. Черный жеребец трусил сзади, связанный с ее сознанием другой невидимой нитью.

По мере того, как они ехали, Алейтис поглубже внедрялась в свзнание птицы. Вдруг ее словно дернуло, и тут же возникла странная волна головокружения. Потом опа увидела перед собой светло-серый простор, неестественно искаженный - она не сразу поняла, что смотрит сверху глазами ястреба и видит все только в двух оттeнках - белого и черного. Последнее было даже удивительнее неожиданного ракурса воздушного полета.

Настойчивый приказ заставил взгляд птицы переместиться. Взгляд Алейтис устремился туда же - на юге, далеко впереди, почти на пределе видимости, она заметила вьющуюся темную нить, пролегшую в светло-серой траве.

"Деревья? - подумала она. - Вокруг какой-то речки! Это хорошо? Интересно! А сколько еще нам идти до этого места?"

Ястреб поймал ветер в плоскость крыльев и перешел на долгий планирующий спуск. Земля приблизилась, полет стал более горизонтальным. Алейтис ощущала сложную игру тонких мышц птицы, такую же необычную, как чувство обтекающего воздуха. Казалось, она приобрела новое, тактильное сознание, и каждый дюйм ее тела стал частью вибрирующего тактильного органа. Она парила вместе с птицей, охваченная восхитительным чувством радости, будто оседлала воздушных коней среди восходящих потоков.

Вдруг - резкий удар, толчок, и она потеряла нить связи с ястребом. Она заморгала. На миг навалилось отвращение к большому неуклюжему человеческому телу, в котором она была замкнута. Связь с птицей исчезла.

В это мгновение они оба - она и птица - оказались целиком и полностью сами собой. Напоследок резкий толчок поверг ее на землю - она лежала на спине, в горячей пыльной траве.

Она осторожно расправила руки и ноги. Все в целости, хотя и очень болело. Но боль не была острой, проникающей, предупреждающей о серьезных повреждениях.

Криво усмехнувшись, чувствуя пыль на губах, она с трудом поднялась на ноги и принялась отряхиваться.

Еще не совсем пришедшая в себя, Алейтис вскарабкалась обратно в седло и подтолкнула аббу под ноги.

Двинувшись дальше, она позволила кобыле самостоятельно выбрать темп движения и только после этого посмотрела в небо - с любопытством и сожалением.

- Когда я в следующий раз захочу полетать, - пробормотала она, сдерживая искрящийся в голосе смех, - то поудобнее устроюсь где-нибудь в тенечке. - Она потянулась и охнула. - Как раз то, что мне сейчас нужно десяток новых синяков...

Небо вибрировало жаром, Хеш и Хорли медленно ползли по дуге к западу, на край света. Каждый глоток воздуха сжигал легкие. Даже лошади пыхтели. Они становились все более непослушными - каждый намек на тень заставлял их отклоняться от дороги. Алейтис с тревогой посмотрела вокруг. Во все стороны простиралась трава, местами однообразие нарушалось заплатами кустарников. Даже чахлые рощицы небольших деревьев остались за спиной. Плавными волнами степь то поднималась, то шла вниз, простираясь бесконечно до горизонтаЖара... тяжело дышать... во рту ужасно пересохло...жара... Небо как плохо продубленная кожа... Горло - как будто посыпанное песком...

Она отцепила с крючка бурдюк и тщетно попыталась выжать хоть несколько капель воды. Боль вскарабкалась по нервам шеи, бело-голубой вспышкой пронзила мозг.

Одной рукой она уцепилась за выступ седла, второй чисто инстинктивно схватилась за шею.

"Где же, черт побери, этот ручей?" - подумала она.

Местность перед ее глазами плыла, размывалась, как плохо напечатанные буквы, пока все, что она видела, не стало бело-голубым жарким светом.

Вверх по новому холму, вниз по другому, пружиня на стременах. Кобыла пошла быстрее... жеребец не отставал. Черное размытое пятно, воспринимаемое боковым зрением, заставило ее пошире раскрыть опухшие глаза. Сначала трудно было на чем-то остановить взгляд, потом, прищурясь, она увидела зелено-голубую линию, ползущую у основания долгого спуска. Кобыла замотала головой, вырывая поводья из пальцев Алейтис. Та отпустила поводья, позволив лошади перейти на стремительный галоп. Алейтис упорно цеплялась за гриву, чтобы не свалиться. Ее подбрасывало, как моток авришума, - ноги слишком устали и саднили, чтобы, в случае чего, удержать ее в седле.

Внезапный толчок... и они остановились. Алейтис по инерции ткнулась животом в выступ седла, лицом - в гриву.

Кобыла стояла по колено в грязновато-мутной воде, до глаз погрузив морду в жидкость. Алейтис с трудом перенесла левую ногу через седло и соскользнула - вернее, свалилась, - в ручей. Она даже не пробовала встать, просто осталась лежать в воде...