Дракон и раб - [16]

Джек фыркнул, не отрываясь от чашки. Вероятно, это те самые кусты, которые они с дядей Вирджем видели сверху.

– Конечно, почему бы и нет? Ведь у бруммг столько рабов – нужно же придумать для них какое-то занятие!

Лоб Маэрлинн под шапкой белых перьев собрался в складки.

– Ты ошибаешься, если считаешь, что нам просто ищут работу, лишь бы чем-то занять. Радужные ягоды – очень ценный товар, и их нельзя собирать с помощью механизмов.

– Нужно проверять, какого цвета ягода, чтобы понять, зрелая ли она, – объяснил Гриб. – Машины не умеют так хорошо различать цвета.

– Ну, вообще-то они неплохо их различают, – поправила Маэрлинн. – И наверное, можно сконструировать машину, которая сумеет такое делать. Но даже если удастся ее соорудить, она не сможет собирать ягоды так осторожно, чтобы их не повредить. К тому же она должна быть маленькой и гибкой, чтобы пробираться между ветвями, не сбивая незрелые ягоды...

Джек кивнул, наливая себе еще воды.

– Другими словами, если это могут делать рабы, зачем стараться создавать для этого машины?

Гриб засопел.

– Один из тех, – пробормотал он брату. Греб кивнул.

– Увидимся утром, Джек, – сказал он, беря Гриба за руку.

Обойдя вокруг стола, джантрисы подошли к сдвинутым вместе койкам и улеглись.

Джек, нахмурившись, посмотрел на Маэрлинн.

– Один из тех – это из кого? Она неловко пожала плечами.

– Они родились здесь. Рабство – единственная жизнь, которую они знают.

– И я тоже, – вставил Ной.

– Ты – другое дело, – ответила Маэрлинн. – Твои родители никогда не принимали эту жизнь так, как приняли ее родители Греба и Гриба. Твои никогда не теряли надежды снова стать свободными.

– Они все еще здесь? – спросил Джек, оглядываясь через плечо на остальных рабов.

– Нет, – тихо сказала Маэрлинн. – Они...

– Они умерли. – В голосе Ноя прозвучал странный вызов. – Моего папу забили до смерти после того, как он попытался сбежать. А потом у мамы началась лихорадка – и она тоже умерла.

Джек поморщился.

– Прости, – сказал он, жалея, что распустил язык. – Я не знал.

– Конечно ты не знал, – сказала Маэрлинн. – Не нужно извиняться. Хочешь помыться перед тем, как отправиться спать? Боюсь, в единственном нашем душе только холодная вода.

Джек задрожал.

– Спасибо, но – нет уж. Я бы хотел просто лечь спать.

– Понимаю, – ответила Маэрлинн. – Ной, ты не покажешь Джеку, где его кровать?

– Конечно, – отозвался Ной. – А как насчет одежды?

– На его койке лежит балахон. – Маэрлинн встала. – Пусть поспит в нем.

– Хорошо, – ответил Ной. – Пошли, Джек.

Он провел Джека мимо рядов коек туда, где, тихо разговаривая, лежали Греб и Гриб – рядом с их местами была пустая койка.

– Вот твое место, – сказал Ной.

– Спасибо. – Джек кивнул двум джантрисам, когда те на него взглянули.

Близнецы кивнули в ответ и вернулись к беседе.

– Ах да, а это – Лиссса, – сказал Ной, указывая на другую соседнюю койку.

На ней лежала девочка-долом, ее толстая, похожая на черепицу чешуя выглядела в неярком свете тусклой и грязной. Лиссса свернулась на боку спиной к Джеку и джантрисам, глядя на грубо вырезанную деревяшку, которую вертела в руках.

– Она – долом, – добавил Ной.

– Да, я знаю, – ответил Джек. – Привет, Лиссса, меня зовут Джек.

Девочка слегка повернула голову.

– Привет, Джек, – отозвалась она и снова продолжила разглядывать деревяшку.

– Она немножко тихая, – объяснил Ной. – Извини.

– Ничего, – сказал Джек. – Тихая – это хорошо. Где балахон, о котором говорила Маэрлинн?

– Вот он. – Ной вытащил сверток из-под подушки. – Давай, раздевайся.

Джек оглянулся на Лисссу. В отряде наемников «Виньярдс Эдж» тоже было непросто уединиться. Но по крайней мере, там в бараке не было девочек. Хотя большинство девочек здесь были инопланетянками, Джек все равно стеснялся. Ной, должно быть, понял это по его лицу.

– Не беспокойся, – очень тихо сказал малыш. – Здесь никто ни на кого не смотрит. И ты тоже должен научиться ни на кого не смотреть.

– Хорошо, – ответил Джек.

Но он сильно сомневался, что у кого-нибудь еще здесь есть татуировка с драконом по всему телу.

Однако что он мог еще сделать, как не послушаться совета Ноя?

Джек развернул балахон и положил на постель. Он был именно таким, каким и должен быть балахон: просто мешок с прорезями для головы и рук. Ной, казалось, внимательно рассматривал пол рядом с койкой Джека. Приготовившись к тому, что сейчас будет, Джек стащил свою влажную рубашку. Малыш даже не поднял глаз. Джек, нахмурившись, оглядел барак. Ничего. Никто не вскочил на ноги, никто не вытаращился на него и не тыкал в него пальцем, никто не задохнулся, не свистнул, не фыркнул и даже не задышал быстрее. Похоже, никто вообще ничего не заметил.

Он натянул через голову балахон, прикрыв Дрейкоса. Что ж, здесь все и вправду друг на друга не смотрят.

Джек стащил обувь и носки. Он уже вылезал из джинсов, когда появилась Маэрлинн с корзиной.

– Положи сюда свою одежду, – велела она. – Я о ней позабочусь...

– Пять минут! – перебил ее громкий голос, донесшийся от дверей.

Джек посмотрел туда, откуда раздался окрик.

На пороге барака стоял высокий, уродливый, загорелый дочерна человек с густой, черной с проседью бородой. На нем была такая же потрепанная одежда, как на остальных, но его грудь пересекала ярко-красная лента.