Дракон должен умереть. Книга II - [24]

— И, соответственно, ты ее не чувствуешь?

Генри поморщился.

— Да нет. Вполне себе чувствуешь. Просто превращение настоящей сущности в прошедшую внушает твердую уверенность в том, что рано или поздно это закончится.

— Вся проблема, — добавил он глухо, — заключается в слове «поздно».

Дерк очень долго молчал.

— И что ты собираешься теперь делать?

Генри ответил не сразу.

— Я не знаю, — наконец признался он. — Все, что я делал в последнее время, оборачивалось сплошной катастрофой. И не только для меня. Я растерял всех близких мне людей и не имею ни малейшего представления, что с ними, и что-то мне подсказывает, что теперь моя компания будет слишком опасной для них. Я знаю, что одну из них ищет банда наемных убийц, но я толком не знаю сам, где ее найти. Я застрял здесь, и нет никакой гарантии, что они не доберутся до нее раньше. И при этом, если я хочу попытаться ее найти, я должен быть уверен в том, что мне хватит на это сил. Поэтому день за днем я торчу здесь и терпеливо жду, когда наконец срастутся эти проклятые кости, — и Тьма знает, чего мне стоит это терпение, — Генри, проговоривший все это очень быстро, наконец выдохся и замолчал.

— Мне всегда казалось, что у воспетых в песнях героев напрочь отсутствовало чувство самосохранения, — заметила Эмералд, неслышно вышедшая к ним.

— Именно поэтому они и стали героями, — ответил Генри мрачно. — Не помню ни одной истории, в который бы рыцарь отсиживался бы несколько недель, в то время как… кому-то… грозит смертельная опасность.

— Ну да, — кивнул Дерк. — Поэтому в результате они очень красиво умирают, а все их друзья оплакивают их бренное тело.

— Это лучше, чем оплакивать самому бренные тела друзей.

— Лучше для кого? — прищурился Дерк. — Генри, если бы ты в конце концов умер где-нибудь в этих горах, это точно никому бы не помогло. Сейчас ты можешь снова тронуться в путь, готовый ко всему — поверь, в этом гораздо больше смысла.

Генри грустно улыбнулся.

— Так ведь я же здесь, Дерк, а не умираю где-то в горах. У меня негероически сильно развито чувство самосохранения.

***

Он ушел от них несколько дней спустя. Эмералд пыталась уговорить Генри остаться, восстановиться полностью, но это было невозможно. Слова, один раз произнесенные вслух, давили сильнее, чем тысячу раз прозвучавшие в голове — он и впрямь потерял слишком много времени. И пока было совершенно непонятно, как его можно было бы наверстать.

Если бы Генри мог сейчас хоть чем-нибудь наслаждаться, он, безусловно, получил бы огромное удовольствие от перехода через горы. Это был его мир — и в это время года горы становились настолько дружелюбными, насколько это вообще возможно для гор.

Впрочем, в каком-то смысле Генри действительно стал чувствовать себя лучше — по крайней мере, сейчас он не сидел на месте. Это уже было огромным облегчением.

Хотя и не спасало от беспокойных мыслей о будущем.

И воспоминаний о прошлом.

***

Они пробрались в Тенгейл ночью, через несколько дней после неудавшейся свадьбы Генри через тот самый тайный проход. Большой дом никогда особенно не охранялся — стража жила на нижней террасе. Поэтому десять человек бесшумно вошли в большие парадные двери, а через некоторое время так же бесшумно вышли из них, неся с собой одиннадцатого, связанного по рукам и ногам. Этим одиннадцатым был Генри, получивший по голове при попытке сопротивляться.

Очнулся он уже в замке Заур. То, что это замок, а уж тем более, какой именно, Генри узнал далеко не сразу. Сначала он мало что соображал — после удара по затылку его мутило, да и видеть он мог только четыре сырые стены да цепь, идущую от его ноги к кольцу в полу.

А потом за ним пришли. И после этого Генри долго не интересовало ничего, кроме одного — дотерпеть. Мгновение, день, вечность — но дотерпеть.

И у него получилось.

Замок Заур, северная резиденция принца — а ныне короля — Джона, находился в процессе грандиозного ремонта. Как только его хозяин получил неограниченный доступ к королевской казне, он решил восстановить замок — тот давно нуждался в перестройке.

Генри вели из одной части в другую — подвал, в котором его держали до того, поглотила волна реновации, и пленника пришлось перевести, обходя часть стройки по стенам. Именно там, наверху, пленник вдруг дернулся, опрокинув застигнутого врасплох стражника — и упал со стены высотой в добрую сотню локтей.

Приземлился Генри почти правильно — и тут же попытался встать, барахтаясь в густом кустарнике, на его счастье обильно растущем с этой стороны. Поначалу боль почти не чувствовалась — и Генри побежал. Потом шок прошел — и тогда пришлось перейти на шаг. Генри поднимался наверх, в горы, надеясь, что этим собьет погоню с толку — и прекрасно понимая, что долго так не протянет. Упадет и сдохнет. Но — хотя бы не в замке. В горах. На свободе.

Дальше он ничего не помнил. А очнулся уже у Дерка. На него смотрели глаза Эмералд.

Внимательные зеленые глаза.

***

Он слегка лукавил, когда сказал, что совсем не знает, где искать Джоан. Потому что те, кто пытался вытянуть информацию из него, оказывается, знали даже больше, чем он сам. И проговорились. После допроса один из них, вежливый и аккуратный, пробормотал — быть может, считая, что Генри уже отключился: