Дракон для жениха - [142]

— Барон! Отзовитесь!

Или ему мерещилось, или это был голос королевны Мариши. Он быстро поднялся. Где-то в отдалении мерцал свет; барон удивился, как далеко, однако, он забрался от входа.

— Я здесь, — проговорил — или, вернее, прохрипел он. Откашлялся и повторил снова, уже громче: — Я здесь.

— Слава Дракону! — пронеслось по подземью. — Где вы? Вы видите меня?

— Вижу. Стойте, где стоите. Здесь эта безумная женщина, она опасна.

— О ком вы говорите?

Пан Иохан пошел на свет, ступая осторожно; переступил через растянувшуюся на полу фигуру в черном — она лежала недалеко от входа, и свет фонаря в руках королевны слабо, но все же освещал ее. Горянка дернулась и злобно зашипела, но не сделала попытки встать.

Королевна Мариша стояла у входа, за спиной у нее маячили двое дюжих гвардейцев. Лицо у нее было бледное и гордое, голова высоко поднята –

все как обычно. Только губы едва заметно дрогнули, когда из темноты в круг света шагнул пан Иохан.

— С вами все в порядке? — спросила она.

— Благодарю вас, ваше высочество, я вполне благополучен.

Мариша передернула узенькими плечами и стала похожа на испуганную маленькую девочку.

— Пойдемте скорее отсюда, — жалобно, совсем не по-королевски сказала она. — Здесь ужасно. А ваш арест — возмутительное недоразумение… Как только я узнала… Впрочем, все разговоры наверху. Пойдемте.

Барон оглянулся на горянку. Эта сумасшедшая надоела ему до оскомины, но все же оставлять ее в темноте, в цепях…

— Велите им, — он кивнул на гвардейцев, — вывести наверх и ее тоже.

— Да кого? — сощурилась в темноту Мариша. — О ком вы говорите?

— Спросите у Фреза, — вздохнул пан Иохан. — А впрочем, не стоит. Я сам объясню.

— Ну, хорошо… Делайте, как сказал барон, — велела она. — Выведите наверх эту… женщину, кем бы она ни была.

— Но, ваше высочество… — просипел гвардеец. — Капитан приказал, чтобы она сидела тут до особого распоряжения. Это настоящая дикая кошка! Кто знает, на что она способна.

— Это и есть особое распоряжение! Будьте любезны исполнять! — Маришин голос зазвенел королевской сталью.

Гвардейцы переглянулись и без дальнейших препирательств шагнули в темноту и забряцали там цепями, поднимая Фатиму. Та отбивалась, шипела и, судя по приглушенным проклятиям солдат, пыталась даже кусаться.

Наконец, ее поставили на ноги и повлекли к выходу, крепко держа под локти с двух сторон. Барон и королевна посторонились, пропуская мимо себя гвардейцев с горянкой, и следом за ними, рука об руку, поднялись из тьмы на свет.

— Кто бы она ни была, надеюсь, с ней обойдутся милосердно, — сдвинув тонкие брови, проговорила Мариша. — Она очень опасна?

— Она пыталась меня убить, — пожал плечами барон.

— Но… она женщина!

— Вы не знаете горских женщин, ваше высочество. Иная из них стоит десятка наших мужчин.

— Но кто она? Она преследует вас? Почему?

Пан Иохан вздохнул.

— Если коротко: Фатима (ее зовут Фатима) — дочь и сестра истребленных в южных горах бандитов. Истребленных нашим… моим отрядом. Ее саму Фрез избавил от участи, которая хуже смерти, и увез в столицу Империи.

Теперь, по закону своего народа, она пытается отмстить убийце своих родных. То есть мне.

Королевна пронзила его долгим строгим взглядом и тихо проговорила:

— Я подумаю, как лучше устроить судьбу этой несчастной. А вы, барон, будьте любезны, передайте Фрезу, что после обеда мы выезжаем. И вы тоже приготовьтесь ехать… если не переменили намерений. Пока же прощайте.

С этими словами она освободила свою руку и торопливо ушла, не оборачиваясь.

Оказалось, однако, что передавать слова королевны некому: Фреза нигде не было, и даже вещи его исчезли из комнатушки, которую он делил с бароном.

Вероятно, от греха подальше он решил убраться из монастыря, пока в нем хозяйничали гвардейцы. Но у пана Иохана не было никаких сомнений, что позже Фрез снова объявится. И вообще, он не стоил беспокойства, так что барон выкинул мысли о нем из головы.

После дневной трапезы в монастырский двор набилось столько народу, что самый мелкий из драконов не нашел бы, куда пристроить даже коготок.

Королевну Маришу и ее сильно уменьшившуюся свиту явилась провожать вся монастырская братия во главе с настоятелем, гвардейцы в полном составе и, само собой, офицеры и дамы из ее сопровождения — те, которые не могли или не пожелали продолжить путешествие. Королевна и все свитские восседали на спинах не слишком изящных, но крепких и выносиливых лошадок, пригодных для долгого путешествия по горной местности. Из дам в свите остались только Ядвися, Эрика и две самые самоотверженные (или самые любопытные) камеристки; мужчин было пятеро, не считая драконов.

Все дамы облачились в амазонки и пересели в мужские седла; Эрике было явно не по себе, а вот королевна, Улле и Ядвися держались так, словно ездили по-мужски всю свою жизнь. Особенно залихватский вид Ядвисе придавала шляпка-цилиндр с вуалеткой, венчавшая высоко подобранный узел волос. Девушка не отходила, точнее не отъезжала от драконицы, которая продолжала демонстративно не замечать пана Иохана.

Барон, разумеется, предпочел бы, чтобы сестра вернулась в столицу, но его мнения никто не спрашивал.