Дракон для жениха - [12]

Понемногу продвигаясь вперед, лошадки вынесли коляску на центральную площадь. Пан Иохан даже удивился, поскольку в намерениях его не было сюда попасть. Но сегодня на площади наблюдалось большое стечение народу, и, повинуясь основному потоку, экипаж барона подкатился к самым дверям Храма Дракона. Еще на улице ощущался сильный запах благовоний — пан Иохан его терпеть не мог. Нужно поскорее выбираться отсюда, подумал он, и дернул было вожжи, но его окликнул тихий головок Эрики:

— Пан Иохан, можно нам зайти в храм? Всего на минутку.

Барон предпочел бы избежать визита в святилище, поскольку считал, что делать там абсолютно нечего. Он уже готовился ответить отказом, но, оглянувшись, натолкнулся на такой молящий взгляд, что у него язык не повернулся сказать «нет».

— Хорошо, идите с Кариной. Я подожду здесь, — проговорил пан Иохан, рассудив, что ничего страшного не случится, если девушка зайдет на минуту в храм в сопровождении служанки. Едва ли это сочтут вопиющим нарушением приличий. Но горничная, к его удивлению, неожиданно бурно запротестовала:

— Ой, нет, пан барон! Можно, я не пойду? У меня от всех этих штучек, которые господа церковники жгут, голова кружится и в глазах темнеет. Запросто могу и в обморок хлопнуться. Мне уже и теперь… нехорошо… — и Карина закатила глаза, наглядно подтверждая истинность своих слов. Пан Иохан, впрочем, все равно ей не поверил: была она девицей щекастой и румяной, и выглядела намного крепче своей госпожи — которая, меж тем, сознание терять отнюдь не собиралась. Но и настаивать не стал, вполне понимая нежелание служанки слезать с удобного кожаного сиденья и тащиться в полутемный и наверняка душный храм, где и без того уже немало народу. Барон, повернувшись на козлах, ждал, что скажет Эрика. Но та, по своему обыкновению, молчала и изо всех сил пыталась скрыть разочарование. Получалось плохо.

— Ну хорошо, — вздохнул пан Иохан. — Я сам с вами схожу.

Действие его слов было вполне предсказуемым — Эрика тут же отчаянно покраснела, но спорить не стала.

С некоторым трудом удалось найти свободное место и втиснуть туда коляску. Впервые пан Иохан почувствовал себя глухим провинциалом — только их экипаж, один из всех стоявших на площади, приводился в движение лошадиными силами в буквальном, а не в переносном смысле. Это обстоятельство давало повод возницам самобегающих колясок поглядывать на них с некоторым оттенком превосходства. Пан Иохан, спрыгнув на землю, потрепал по шее одну из своих лошадок.

— Не всегда прогресс — благо, — наставительно проговорил он, адресуясь к ней, и повернулся к Эрике. — Позвольте вашу руку, сударыня.

Барон помог девушке сойти на землю и строго взглянул на Карину.

— Чтоб сидела тут как приклеенная, ясно? Не смей никуда уходить. Мы с панной Эрикой скоро вернемся.

Предупреждение пришлось весьма кстати: в храм служанка идти не захотела, но, судя по ее загоревшимся глазам, была не против погулять по площади, поглазеть на столичных жителей, ну и себя показать. Не зря же она нарядилась в выходное синее платье! Но слова пана Иохана заставили ее заметно сникнуть.

— Да я бы всего на минутку! — жалобно протянула Карина.

— Знаю я твои «минутки»! Вовсе не хочется мне разыскивать тебя по всей площади. Сиди в коляске, это мое последнее слово.

Горничная насупилась, но промолчала. Барон же почувствовал на себе удивленный взгляд Эрики: девушка явно не понимала, как он может говорить со служанкой, словно с равной, да еще речью уподобляется простолюдинам. Наверное, она не поверила бы собственным ушам, если бы услышала, с какими словами ее брат обращается к слугам. Чистое, неискушенное в жизни создание. Наивное, как… ну, как оранжерейный цветок. Да ее и растили как будто в оранжерее.

Пригрозив напоследок Карине пальцем, пан Иохан предложил руку Эрике и повел ее в храм.

— Вы так добры ко мне, барон, — краснея и опуская глаза, шепнула ему девушка, прежде чем переступить порог.

Внутреннее убранство святилища имитировало пещеру. Если, конечно, нашлась бы пещера с куполом идеально полусферической формы, с прорезанными в этом куполе застекленными окнами, с колоннами, которые выстроились ровным кругом и с росписями на стенах — пан Иохан сомневался, были это фрески или что-то другое, в художественных терминах он всегда путался. Росписей было много, но кое-где они потемнели настолько, что разобрать изображение стало невозможно. А все оттого, что храм освещался по старинке, свечами: через потолочные окна света проникало недостаточно, а устроить газовое освещение не позволяло духовенство. Мол, никакой дракон не согласится жить при свете газовых рожков, тем более Великий, а Церковь — это обитель божества. А свечи — это исторично и атмосферно. К тому же живой огонь напоминает пастве о Драконьем Пламени, а значит, настраивает на возвышенный образ мыслей.

Меньше всего пан Иохан был склонен расстраиваться из-за испорченных копотью росписей. Едва ступив под своды храма, он немедленно загорелся желанием поскорее уйти отсюда. В помещении, как он и предвидел, было очень душно, пахло горячим воском и благовониями. Между колоннами и перед центральным алтарем толпился народ, хотя и не очень много — время было неурочное для службы. И что они здесь все забыли? с досадой подумал пан Иохан. Вот ведь бездельники. Несколько женщин стояли на коленях перед маленькими алтарями у боковых стен и, по-видимому, молились.