Драгоценный дар - [8]

Из этого самого дома она переехала в дом мужа, проучившись в колледже всего год. Отказ от диплома журналиста казался ей пустячной жертвой по сравнению с возможностью выйти замуж за мужчину ее мечты.

Что бы она теперь ни думала о Герберте, он был хорошим отцом, напомнила себе Пич. Ей нужно следить за каждым своим словом, чтобы ее нынешняя горечь не оставила даже малейшей царапины на любви близнецов к отцу.

По крайней мере она не согласилась на операцию по подтяжке лица, хотя Герберт и настаивал. Он воспользовался ее молодостью, отнял у нее возможность получить образование и разрушил веру в себя. Слава Богу, она не дала ему изменить свое лицо.

Как там говорится в пословице насчет того, что в двадцать лет у тебя то лицо, с которым ты родился, а в сорок — то, которое ты заслужил? Свое лицо она точно заслужила, черт возьми!

Ее размышления прервал поднявшийся шум. Со своего места в последнем ряду она не видела, что происходит. Пич поднялась. Человек десять столпились на ковре, в центре зала.

— Леди и джентльмены, — кричал месье Арман, возбужденно размахивая руками.

Что могло стрястись, недоумевала Пич, торопливо пробираясь к проходу. Внезапно толпа расступилась и открыла ее взгляду лежащего на полу человека. Ее мать стояла на коленях и поддерживала его голову, Пич услышала сдавленное рыдание и только потом поняла, что этот звук вырвался у нее самой.

Лежащий человек был ее отцом.

Его кожа приобрела сероватый оттенок, глаза закатились, и он стонал от боли. Сначала Пич бросилась к нему, потом развернулась, кинулась к своему месту, где лежала ее сумочка, и достала из нее сотовый телефон. Дрожащими пальцами набрала 911.

Позже, вспоминая тот день, она не смогла вспомнить, как звонила, объясняла, что произошло, диктовала адрес родителей. Следующий сохранившийся в памяти момент — как она проталкивается сквозь плотную толпу и опускается на колени возле Блэкджека.

— Отойдите! — кричит она глазеющим на него людям. — Отцу необходим воздух.

Арман стоял в нескольких шагах и ломал руки.

— Уберите отсюда этих людей, — приказала она ему звенящим голосом.

Пока Арман и его помощники выпроваживали людей из оранжереи, Белла и Пич развязали галстук Блэкджека и расстегнули воротничок. Пич сняла свой жакет, свернула его и подложила ему под голову.

Больше она ничего не могла сделать, если только — упаси Боже — не остановится сердце. Пич знала, как делать массаж сердца и искусственное дыхание. Герберт настоял, чтобы она научилась этому, когда близнецы были еще маленькими. По крайней мере за это ей следует его поблагодарить.

— Все будет хорошо, дорогой, — сказала Белла нежно, затем повернулась к Пич: — Он жаловался на изжогу за завтраком. А потом ему стало плохо. Неужели он отравился? Не понимаю, как это могло случиться?

Зато Пич понимала. Сердечный приступ легко принять за отравление. Она взяла руку отца и попыталась нащупать пульс. Ее рука так тряслась, что она целую минуту не могла его найти. Сердце у Пич оборвалось, когда она почувствовала еле ощутимое, неровное биение пульса.

— Я позвонила в «Службу спасения», — сказала она Белле. — Они приедут с минуты на минуту.

Белла откинула волосы с влажного от пота лба Блэкджека.

— Как ты, дорогой? Что-нибудь нужно?

— Господи, как больно! — простонал Блэкджек.

Белла чуть не плакала.

— Не понимаю. В прошлом году твой отец прошел медицинское обследование. Его здоровье было в полном порядке.

В прошлом году его не травили со всех сторон, как дикого зверя, с болью подумала Пич.

— Уверена, все будет хорошо.

Молитвы Пич возносились к небу. А мысли оставались на земле, с человеком, распростертым у ее ног. «Не умирай, пожалуйста, не умирай! Не оставляй меня, папочка!» — вопил голос внутри нее. Крик нарастал, и в конце концов она поняла, что это завывает сирена «скорой помощи».

Через минуту в зал вбежали трое молодых людей с чемоданчиками первой помощи и носилками. Они слишком молоды, с отчаянием думала Пич, они тоже решат, что он отравился, поставят неправильный диагноз. Неужели не могли прислать кого-нибудь поопытнее?

Однако действовали они быстро и умело, осторожно переложили отца на носилки, дали ему кислород и поставили капельницу, вполголоса переговариваясь между собой. Фразы, вроде «желудочковая фибрилляция» и «отсутствие перфузии сердца», ничего не сказавшие Белле, привели Пич в ужас. Она знала, что скрывается за этими словами, и за это ей тоже следовало благодарить Герберта.

Состояние отца было очень тяжелым.

Ари Раппапорт сидел в своем кабинете, в том самом, где Пич впервые беседовала с ним, и изучал компьютерный макет августовского номера «Техаса изнутри». Ведущая статья рассказывала о реставрации дома Розенбергов в Калвестоне стоимостью в несколько миллионов долларов. Пич была бы довольна, подумал он, разглядывая потрясающие снимки.

Из маленького телевизора доносились музыка и смех — шло очередное ток-шоу. Ари терпеть их не мог, но болтовня и смех в какой-то мере помогали отвлечься от преследовавших его воспоминаний.

Утвердив макет, он поднял взгляд и увидел, что на экране неожиданно появился Билл Баллеза, ведущий местных новостей. Ари сразу понял, что произошло что-то важное. Программы просто так не прерывают. «У сенатора Моргана случился удар во время аукциона в его поместье «Ривер-Оукс», — произнес Билл Баллеза с точно отмеренной долей сочувствия. — Нашему корреспонденту, прибывшему на место происшествия, сообщили, что это, возможно, сердечный приступ. «Скорая помощь» увезла его в Хьюстонский медицинский центр. Оставайтесь на нашем канале, чтобы быть в курсе дальнейшего развития событий».