— Ну, уж нет! — отчеканила Ливия.
— Но он согласен, — убеждала ее Мария. — Тереза спросила его, и он сказал, что пойдет с превеликим удовольствием.
— Он, может, и с превеликим удовольствием, но я — нет! — не сдавалась Ливия, имея богатый горький опыт, испорченных визитов к матери по причине ее горячего желания видеть свою младшую дочку замужем.
— Но, дорогая! Тогда мне придется выслушивать нотации твоей бабушки по поводу того, какой это позор: тебе уже под тридцать, а ты все еще не замужем! А твоя тетушка Мей с ее вечными шпильками, что в Нью-Йорке, мол, миллион мужчин и ни один не горит желанием жениться на тебе… — Голос у Марии задрожал.
Ливия отняла от уха раскаленную трубку, сообщавшую о дальнейших происках коварной тетушки Мей. Ей самой глубоко безразлично, что думает по этому поводу родня, но вот матери…
— Но послушай, мам…
— Ведь это только на уик-энд, — торопливо вставила Мария. — Тереза заверяет, что он хороший мальчик. Просто попал в дурную компанию и…
Мальчик? Дурная компания? Ливию передернуло. Похоже, чем ближе она к тридцати, тем ниже требования Марии к будущему зятю; но этого, судя по всему, в прямом смысле откопали на помойке.
— Нет, — еще раз твердо сказала Ливия, прерывая явно подготовленную речь матери. — И хватит об этом!
К ужасу Ливии, мать разразилась потоком слез.
— Но ведь это всего лишь на уик-энд, — всхлипывала она. — Ну что такое два дня? Зато все будут знать, что и у тебя есть дружок. Ну, пожалуйста, милая, сделай это ради меня.
— Но я не могу… я уже пригласила другого, — выпалила Ливия первое, что пришло на ум.
— Как? — Слезы Марии мгновенно высохли. — Что ж ты раньше не сказала?
— Потому что он еще не сказал «да», — продолжала импровизировать Ливия. — Он ответит, когда будет точно знать свои планы.
— Сразу видно, обстоятельный человек, — одобрительно отозвалась Мария. — Ушам своим не верю. Наконец-то. Годами толкую тебе, что надо заарканить какого-нибудь нью-йоркского бизнесмена. Чем он занимается, дорогая?
— Как и я, рекламой, — пробормотала Ливия.
— А вдруг он не сможет? — забеспокоилась Мария. — Я на всякий случай попридержу и того…
— Нет!
— Но…
— Я ни с кем другим не пойду, мама. — Ливия лихорадочно подыскивала подходящую причину. Не могла же она сказать матери, что считает нечестным встречаться с другими мужчинами, потому что по уши влюблена в одного, для которого брак есть не что иное, как освященное договором рабство.
Вся ирония заключалась в том, что, столько лет думая только о карьере, она наконец влюбилась и хотела бы выйти замуж за человека, который явно не желал попадать в брачные сети.
Уж коли врать, то врать по-крупному! Ливия прикрыла глаза и продолжила:
— Он предложил мне выйти за него замуж, но я еще не решила, хочу я или нет.
— Замуж!..
От восторга матери у Ливии глаза полезли на лоб. Столько счастья в ее голосе она слышала, только когда у ее сестры Ферн родился ребенок, единственный внук Марии. Можно представить, как расстроится мама, когда она явится к старикам одна, сказав, что отвергла воображаемого жениха.
— Ладно, мам, мне надо бежать; у меня тысяча дел.
— Конечно, конечно, милая. Я буквально горю желанием увидеть твоего Прекрасного Принца.
— Никакого Прекрасного Принца нет. Человек как человек. Пока! — Ливия поспешно положила трубку.
Она сделала еще глоток холодного кофе, чувствуя себя неблагодарной дочерью. И не просто неблагодарной, а еще и упорствующей в своей неблагодарности. Даже ради матери не желает провести уик-энд с сыном двоюродного брата мужа соседки. Который, всего лишь, «попал в дурную компанию». Ливия передернула плечами. Может, при таком наплыве народа Марии будет не до нее и не до отсутствующего дружка?
Внезапно раздавшийся звонок застал Ливию врасплох. Она вскочила, пролив кофе на свою кремовую шелковую блузку, и в отчаянии уставилась на растекающееся пятно. Только этого не хватало! Пятно на новой блузке. Достойный конец злополучного дня.
Телефон зазвонил вновь. Ливия сняла трубку, назвала себя — и тут же пожалела, услышав голос Уолта Ларсона, клиента, заказавшего их агентству рекламу своей компании стройматериалов.
— Вы были не правы, мисс Фаррел, — весело пробулькал он.
Не желая, чтобы клиент, хорошее настроение которого обязана поддерживать фирма, почувствовал ее раздражение, Ливия нарочито рассмеялась:
— И боюсь, мистер Ларсон, не в первый и не в последний раз. Но что конкретно вы имеете в виду?
— Я проверил: нет ничего противозаконного, если большегрудая девушка в бикини появится в телерекламе.
— Это не противозаконно, но против правил хорошего вкуса! — решительно выпалила она. — Мистер Ларсон, вы торгуете стройматериалами для любителей все делать своими руками. Какое отношение к этому имеют полуголые красотки?
— Секс — двигатель торговли! — не сдавался тот. — Вы рекламный агент. Кому, как не вам, это должно быть известно?
Ливия закусила губу, сосчитала до десяти и только потом ответила:
— Это слишком упрощенно…
— Послушайте, мисс Фаррел…
Раздался громкий стук в дверь. Ливия обернулась, но не успела ответить, как та распахнулась. Нагловатый голос Ларсона куда-то отдалился, напоминая теперь жужжание назойливой мухи: все поле зрения заняла крупная фигура Конела. Ливия бегло взглянула на его лицо. В глазах его тлели угольки еле сдерживаемого возбуждения, которое сразу передалось ей.
