Драгоценности Парижа - [48]

— Вы ошибаетесь, господин подпоручик, это всего лишь пакет погашенных счетов из банка, — накрывая волосами вспыхнувшее пламенем лицо, отозвалась спутница. — Деньги вам мерещатся уже везде.

— Но на них стояла цифра сто и портрет…

— Правильно, бумаги стоимостью по сто франков, а портрет королевы Марии Медичи. Я сама заметила, что счета здорово походят на русские деньги.

— Не может бы–ыть… — протянул подпоручик, забывая захлопнуть рот.

Такую сцену подсмотрел Дарган. В груди у него возникло неприятное ощущение от того, что поспешность у спутницы получилась как бы наигранной, словно она не придала событию особого значения. Впрочем, так оно и было, привыкшая все измерять мерками французского высшего общества, считавшая подпоручика повесой, гораздым делать лишь карточные долги, девушка не верила, что ее новый знакомый способен на подлости. Но сам Дарган больше не сводил глаз ни с дончака с поклажей, ни с подпоручика, находившего малейший повод, чтобы быть поближе к мадемуазель Софи.

Вскоре тревога перевалила ту черту, после которой голову начинают терзать дурные мысли. Все смешалось: и подозрения по поводу вестовых, и устраивание проверок личному составу, и ревность к подружке, так беспечно кружившей мозги подпоручику, который в любой момент был способен проболтаться о виденных им деньгах. Дарган пришел к решению, что обоз надо покидать, пока одна из причин не выстрелила в упор, тем более, место нахождения тому благоприятствовало. Поляки понимали русский язык, могли спрятать у себя или указать правильное направление, тем самым мстя русским царям, прибравшим Польшу к рукам. К тому же, пути до России осталось не так уж много.

Надвигался вечер, спутница настраивалась на то, чтобы провести время в кругу офицеров, как всегда, возле нее крутился попдпоручик. Улучшив момент, Дарган отозвал девушку, жестко посмотрел ей в глаза:

— Отсюда надо уходить, — твердо сказал он. — В обозе оставаться опасно.

— Пуркуа? — быстро спросила она. Поправилась. — Потшему, здесь весело.

— Я вижу, что тебе балы понравились, — Дарган выдержал паузу. — А если наш секрет раскроется? Тогда ни денег, ни веселий с офицерами не будет, поняла? Но ларжан.

— Но, но подпорутшик, он, как это… карош малый.

— Короче, собирайся, я два раза не повторяю, — резко махнул рукой казак, злой на то, что первым спутница вспомнила повесу. — Аллюр три креста, Софьюшка.

— Аллюр труа кгреста? — поджала она губы. Опустила голову. — Ви, месье Д, Арган, когда надо галоп?

— Солнышко за горизонт упадет и мы растворимся в ночи. Так оно будет вернее.

Подпоручик не прощался до последнего, он словно что–то почувствовал. Наконец Дарган легонько толкнул его в плечо:

— Вы бы шли к себе, ваша благородь, а то нам отдыхать пора.

— Солдат, ты должен радоваться, что возвращаешься домой живой и невредимый, да еще с красавицей женой, — попытался обнять казака за плечи ловелас. — Посмотри, сколько калек вокруг, разве они кому–нибудь будут нужны? Гуляй, пока есть возможность.

— Мы свое еще возьмем, — увернулся от объятий Дарган.

— Где? И что у вас может быть, дикие леса с дремучими мужиками в берлогах?

— У нас лучше, чем в каменных клетях, — ощерился казак. — Мы такую свадебку сыграем, что вся деревня сбегится, пива не пожалею, медовухи. Дом построю, лошадей разведу, овец с коровами.

— Медову–ухи, — подпоручик приподнял кончики усов, пожевал губами. — Ладно, солдат, возвращайся в свою деревню, но знай, что в мадемуазель Софи влюбился молодой гусар Леденцов, и что он приедет к тебе не только медовуху сосать, но и еще за кое–кем.

— Милости просим, ваша благородь, — бешенно сверкнул зрачками Дарган.

Глубокой ночью, когда обозники забылись во сне, они обошли часовых и растворились в ночи. Как только вместо булыжников под копытами коней застучала проселочная дорога, Дарган облегченно вздохнул, отпил из баклажки несколько глотков вина. Его спутница, наоборот, покусывала губы от досады, она только начала понимать разбитное российское общество и оно ей понравилось. Но девушка и не думала ставить в упрек Даргану его решение, она осознавала, что рано или поздно круг подозрений сомкнулся бы. Еще один прокол, подобный допущенному ею, и подпоручик принялся бы клянчить денег в долг. Она бы не отказала, он был душка, из тех, кто через время отплатил бы черной неблагодарностью. Маменькины сынки поступали так всегда.

Девушка не ведала, что ловелас уже доложил о мешках с деньгами командиру санитарного поезда, а тот в свою очередь получил пакет, в котором предписывалось до границы с Россией проверить всех подозрительных лиц. Еще в бумаге говорилось о вещи, имеющей государственную важность — о золотой цепочке с медальоном, принадлежащей французскому высшему духовному союзу. Именно эту цепочку требовал найти король Франции, поддержанный императором Александром Первым, из–за нее во всех направлениях были разосланы конные отряды.

Глава седьмая

Они остановились у харчевни посреди села из беленьких мазанок, Дарган обмотал конец уздечки вокруг бревна, подождал, пока спутница приведет себя в порядок. Из дверей уже выглядывал толстый улыбчивый хозяин: