Драгоценности Парижа - [34]

Девушка ждала его возвращения за воротами постоялого двора, показалось, что за то время, пока он дрался с бандитами, она здорово похудела. Дарган здоровой рукой отстранил сунувшуюся было к нему спутницу, передал ей лошадей и заторопился в комнату, сейчас им владело одно желание — забыться в беспробудном сне, чтобы набраться новых сил. Но сразу сделать этого не удалось, навстречу уже бежал хозяин постоялого двора с пышнотелой своей супругой:

— Ай да господин казак, не только свое вернули, еще и добычу урвали, — заголосил он издали. — А мы уже думали, что не догнали, молились, лишь бы сами живым воротились. Супруга ваша то и дело за ворота выскакивала.

Хозяйка угодливо кивала головой, не переставая лопотала что–то по французски, в руках она держала большую кружку с виноградным вином. Видно было, что оба надеются из происшествия извлечь выгоду. Но то, что в следующий момент огласил толстяк, заставило Даргана насторожиться:

— Пока вас не было, к нам еще гости пожаловали, большой отряд русских солдат на лошадях. Я скотине корм задавал, а жена вышла к ним, — хозяин пристально посмотрел Даргану в лицо. — Офицер сказал, что ищут похитивших драгоценности разбойников, среди них есть женщина. Жена объяснила, что банда из сорви–голов ускакала от нас после обеда, прихватив с собой лошадь наших постояльцев и мужчина, у которого ту лошадь украли, бросился их догонять. Но женщины между ними она не заметила, хотя не слишком приглядывалась. К сожалению, она не знала, куда умчались разбойники, поэтому просто указала на дорогу.

Толстяк снова пригляделся к Даргану, покосился на супругу, словно приглашая ее в свидетели. Казак понял, что патруль разыскивает именно его с подружкой, лишь счастливая случайность спасла обоих от неминуемого ареста. Негостеприимный постоялый двор следовало покинуть как можно скорее, чтобы сразу направиться к границе. А в Германии всегда можно найти лазейку среди тех же обозников, здесь превратившихся в сторожевых псов. Но кто надумал искать драгоценности — их настоящий хозяин или тот господин, к которому бегала подружка? Вопрос по прежнему оставался неясным. Смахнув со лба мокрый чуб, Дарган забрал у хозяйки кружку с вином, молча опрокинул ее в себя. Подождав, пока горячительный напиток разбежится по желудку, вскинул голову, поймал хитрющие глаза толстяка.

— Но вы же не похожи на грабителей, самих едва не обокрали! — засуетился тот. — И вас всего двое, а там, сказали, целая банда.

— Если мы на грабителей не похожи, тогда о чем разговор, — вытирая рукавом черкески губы, спокойно отозвался Дарган. Кивнул на табун приведенных с собой лошадей. — Коней я собираюсь продавать, не так уж дорого. Если имеется желание, прошу ко мне с предложениями. А сейчас надо часа два–три поспать, ваши сорви головы оказались драгунами из наполеоновского войска.

Он со значением посмотрел на толстяка, давая понять, что в первый раз тот сказал ему неправду. Хозяин засучил ножками в больше похожей на опорки кожаной обувке, с поклоном отошел в сторону.

Они снова скакали по едва различимой во тьме проселочной дороге, держась друг за другом. Чтобы не сбиться с пути, Дарган определял направление по усеявшим небо звездам, его спутница отпустила поводья и молча качалась за ним. Несмотря на то, что увесистая цепочка с массивным медальоном снова была в ее руках, тревожные мысли не покидали девушку. От драгоценного груза нужно было избавиться, и как можно скорее, а сделать этого не удавалось. Когда возлюбленный прискакал к постоялому двору, в первый момент она даже не поняла, чему обрадовалась больше — его возвращению живым или тому, что за его темной масти конем взбрыкивала ее золотистая лошадь. Ведь патриотические призывы в ее душе тоже имели достойный отклик. И все–таки чувства взяли верх, не успел Дарган спуститься на землю, как она бросилась в его объятия, но в этот раз любимый оказался холоднее обычного. Может быть потому, что рукав черкески у него насквозь пропитался кровью, а лицо было бледным, искаженным сдерживаемой гримасой боли, но здоровой рукой он упредил ее ласки. А потом она вдруг заметила, что ее конь остался без седла, значит, без спрятанных под ним свертков с золотыми изделиями, сердце девушки вновь зашлось в тревожных переживаниях. Лишь когда завела лошадей в конюшню и принялась вытаскивать из драгунских сумок содержимое, она наткнулась и на седло, и на заветные свертки, вновь обретя душевное равновесие. Она вернула не имеющие стоимости раритеты на законное их место — под вновь накинутое на спину животного седло. Собрав самое ценное в торбу, под косыми взглядами хозяев подворья девушка прошла в комнату и сразу взялась перевязывать спутнику рану на предплечье. Она проделывала это так аккуратно, что он лишь негромко постанывал во сне. Только после этого решила заняться торбой основательно.

Добыча оказалась весомой, наверное, растеряв веру в победу, драгуны решили обогатиться за счет собственного народа. Пачки франков, золотые и серебряные монеты, изделия из золота и серебра — все это могло потянуть на кругленькую сумму. Но франки утратили былую силу, а с изделиями следовало проявить осторожность, потому что на большинстве из них стояли личные клейма владельцев. Стараясь не разбудить возлюбленного, девушка вышла в коридор, намереваясь переговорить с хозяином постоялого двора. Она прекрасно понимала, что добытую спутником кучу драгоценностей необходимо как можно быстрее обратить в деньги, желательно в русские рубли. Увидела, как чья–то мужская фигура заторопилась от их двери в одну из комнат по коридору. На хозяйскую она не походила, тот был толстым увальнем с низковатым русским задом, скорее всего, мужчина тоже был постояльцем в гостинице при оживленной дороге.