Драгоценность - [2]

Дверь ее комнаты открыта, а Рейвен уже одета – на ней светло-коричневые брюки с высокой талией и белый пуловер с V-образным вырезом. Не знаю, насколько она краше меня, потому что за четыре года я ни разу не видела своего отражения в зеркале. Но одно могу сказать наверняка: она одна из самых красивых суррогатов в нашем инкубаторе. У нас обеих черные волосы, но у Рейвен они коротко подстриженные, прямые и сияющие, а мои ниспадают волнами по спине. Ее кожа цвета карамели, и миндалевидные глаза, такие же темные, как волосы, выделяются на идеальном овале лица. Она выше меня ростом, а это о многом говорит. У меня кожа цвета слоновой кости и резко контрастирует с волосами, а глаза у меня цвета фиалки. Это я могу сказать и без зеркала. Из-за цвета глаз меня и назвали Вайолет.

– Ну что, день истины? – Рейвен выходит нам навстречу. – Ты по этому случаю так нарядилась?

Я оставляю ее колкость без ответа.

– День истины будет завтра.

– Да, но завтра мы уже не сможем выбирать себе наряды. Как и послезавтра. И… вообще никогда. – Она заправляет волосы за уши. – Надеюсь, тот, кто меня купит, разрешит мне носить брюки.

– Боюсь, твои надежды напрасны, дорогуша, – говорит Пейшенс.

Я вынуждена с ней согласиться. Насколько мне известно, Жемчужина – это не то место, где женщины носят брюки, если только ты не служанка, которую держат на самой черной работе. Но даже если нас продадут в семьи торговцев из Банка, скорее всего, мы будем вынуждены носить только платья.

Одинокий Город поделен на пять округов, и каждый огорожен своей стеной. Все округа, за исключением Болота, носят названия, связанные с каким-то ремеслом. Болото – беднейший округ, окраина. Промышленности у нас нет, здесь живут рабочие, которые трудятся в других округах. Четвертый округ – Ферма, где выращивают и производят еду. В округе Смог расположены все заводы и фабрики. Во втором округе – Банке – торговцы держат свои магазины. И, наконец, сердце города – Жемчужина, где живут королевские особы. И куда послезавтра переселяемся мы с Рейвен.

Следом за Пейшенс мы спускаемся по широкой деревянной лестнице. Снизу поднимаются запахи кухни, и я улавливаю ароматы свежего хлеба и корицы. Они напоминают мне о сладких булочках, которые мама пекла на мой день рождения – такую роскошь мы могли себе позволить очень редко. Сейчас я ем их, когда захочу, только вот вкус у них совсем не тот.

Мы проходим мимо классной комнаты – дверь открыта, и я замираю на мгновение и наблюдаю. Девочки в классе совсем юные, лет по одиннадцать-двенадцать. Новенькие. Как я была когда-то. Давным-давно, когда заклинание было всего лишь словом, и еще никто не объяснил мне, что я особенная, как и все суррогаты. Что благодаря какой-то генетической причуде мы призваны служить королям.

Девочки сидят за партами, рядом с каждой маленькое ведерко и аккуратно сложенный носовой платок, а перед глазами – выложенные в ряд пять красных кубиков. Смотрительница сидит за большим столом, что-то записывает; у нее за спиной, на доске, мелом выведено: ЗЕЛЕНЫЙ. Девочек испытывают на первое заклинание: изменение цвета. Я улыбаюсь и слегка морщусь, вспоминая, сколько раз сама проходила через это испытание. И мне кажется, будто я кручу в руках воображаемый кубик, повторяя движения за девочкой, что сидит ближе ко мне.

Первое: увидеть предмет как он есть. Второе: нарисовать мысленный образ. Третье: подчинить его своей воле.

Зеленые прожилки проступают сквозь ее пальцы в том месте, где они касаются кубика, и испещряют красную поверхность. Взгляд у девочки сосредоточенный, видно, как она борется с болью, и я знаю, что если она сможет продержаться еще несколько секунд, тест будет пройден. Но боль одолевает ее, и девочка вскрикивает, роняет кубик, признавая победу красного над зеленым, и отхаркивает в ведерко розовую слюну. Из носа вытекает тонкая струйка крови, и девочка вытирает ее носовым платком.

Я вздыхаю. Первое Заклинание самое простое из трех, но девочке удалось поменять цвет всего на двух кубиках. Впереди у нее долгий и трудный день.

– Вайолет! – Рейвен зовет меня, и я спешу к ней.

В столовой немноголюдно – большинство девочек уже в классах. Когда заходим мы с Рейвен, все замолкают, отставляют ложки и чашки, встают, и каждая девочка, скрестив два пальца правой руки, прижимает их к сердцу. Это традиция Дня Расплаты, дань уважения суррогатам, уходящим на Аукцион. Каждый год я участвовала в этой церемонии, но сейчас испытываю странное чувство, потому что чествуют меня. Ком встает в горле, и глаза щиплет от подступающих слез. Рейвен стоит рядом, и я чувствую ее напряжение. Многие из тех, кто приветствует нас, завтра тоже идут на Аукцион.

Мы садимся за наш столик в углу, у окна. Я закусываю губу, с грустью осознавая, что очень скоро этот столик уже не будет «наш». Это мой последний завтрак в Южных Воротах. Завтра в это время я буду в поезде.

Как только мы устраиваемся за столом, девочки садятся, и возобновляются разговоры, только уже шепотом.

– Я понимаю, это дань уважения, – бормочет Рейвен. – Но мне не нравится быть по другую сторону.

Молодая воспитательница по имени Мёрси спешит к нам с серебряным кофейником.