Драгоценная ты - [24]

— Ты же сама говоришь — она живет рядом. Наверное, столкнулись на улице. Чего странного? Слушай, у тебя и так сумасшедшие дни на работе, зачем еще выдумывать бог весть что?

Потом налил джину, помассировал плечи — старательно создавал видимость заботы. На самом деле — защищал тебя. Он всегда защищал тебя, от начала до конца.

Лили

7 марта

Любопытная Кэтрин

Случаются же иногда неожиданные встречи! Стою однажды в велосипедном магазине на Лондонском мосту и вижу Самиру — мою лучшую подружку из второй по счету начальной школы. Туда я ходила недолго — мама с Джеммой замучились меня переделывать и отослали подальше. Не ребенок, а посылка из «Амазона», которая не соответствует пятизвездочным отзывам.

Так как я пришла в середине года, выбора особо не имелось — и я взяла в подружки Самиру. У нее были родители, братья, сестры, постоянный дом и куча денег, при этом она ужасно мне завидовала. Она в отличие от меня жила в нормальной семье и знать не знала, каково приходится мне. Без конца ныла, как плохо быть младшим ребенком. Мол, ей недостает внимания. Не понимала, какая это роскошь и свобода: не чувствовать себя каждую секунду под лупой, как я. Меня-то мама с Джеммой постоянно разбирали по косточкам, пытаясь найти что-то ценное. Отголоски ума, доброты, нормальности.

Самира говорила, что пишет стихи и это ей помогает. Я убеждала ее:

— Почитай их всему классу. Они замечательные, никто не будет смеяться. Наоборот — позавидуют. Правда-правда! Давай спроси учительницу!

И вот как-то она встает и декламирует свое «лучшее произведение».

Одна из первых моих побед. Я тогда поняла: если говорить человеку то, что он хочет слышать, — он обязательно поверит. Вот и весь секрет. Верный комплимент, правильный вопрос — и люди верят, что они интересны и неповторимы, укрепляются в заблуждении.

Говорят, дети жестоки. Я испытала это на себе в прошлой школе. Один мальчик утверждал, что его родители вместе, а я уличила его во лжи. Ребенка с проблемами в семье я видела издалека… На меня ополчились. Я рассказала про него, мне рассказали про меня: ненормальная с двумя мамами. Плюс одна из мам «богатенькая» и «разодетая». Ну как такую не травить?

А вот Самира еще не знала, как безжалостны дети. Не понимала своего счастья и справедливо поплатилась за неблагодарность. Над ней поиздеваются, она побежит к папочке и мамочке, и возможно, оценит, как хорошо иметь дом, где тебя никто не критикует и не травит. У меня такого убежища не было — до встречи с Рут.

Моя дорогая Рут…

Поначалу класс хихикал негромко — Самира ничего не заметила. Потом пошла цепная реакция. Учительница (не помню, как ее звали) пыталась всех унять, но ее крики тонули в хохоте — дети смеялись до слез.

Знаете, я зауважала Самиру, она держалась хорошо: дочитала и села на место. И перестала со мной разговаривать, чем заслужила еще большее мое уважение. А в классе с тех пор ее называли «Самира-Шекспира» (прости, Самира, прозвище буквально напрашивалось!). Но сейчас-то мы уже взрослые. Вдруг она обрадуется старой знакомой?

Вижу ее на другом конце магазина, стоит с лайкровым костюмом в руках и размышляет — примерить или нет. Я сразу ее узнала: та же грустная мина. Забавно, как некоторые люди не меняются с детства. Например, мы с Самирой. Да и КР такая же… Думаю — подойду незаметно, трону за плечо — вот удивится! Расспросим друг друга о новостях; если она работает поблизости, договоримся как-нибудь вместе пообедать. Однако она оглядывается в поисках примерочной и замечает меня. Поспешно отворачивается, неестественно дернув головой, затем снова смотрит, чтобы убедиться, не обозналась ли. С третьей попытки вешает костюм на место. А сама не может от меня взгляд оторвать. Даже рот приоткрыла. Приветственно машу рукой:

— Это я! Лили.

Она судорожно сглатывает, разворачивается и неверным шагом идет к дверям.

Я — за ней. Выхожу, а она уже стоит на краю тротуара и оглядывается. Снова машу.

Она кидается через дорогу на красный свет — такси и автобусы визжат тормозами и отчаянно сигналят. Вот она уже на другой стороне Лондонского моста, сбегает по лестнице к Саутваркскому собору, и становится понятно — больше я никогда ее не увижу.

Позже, пока на мне кряхтит консьерж, заставляю себя подумать о своем поступке. Вот тебе, Лили, расплата. Да, я была маленькая, да, травмированная — но я понимаю, почему Самира сбежала от меня со всех ног. И не будет встреч в кафе, прогулок, разговоров; единственное мое общение — Джемма и мать. До воскресного обеда с КР и ее мужчиной я совершенно одна.

Консьерж наконец ушел. Стемнело. Ем холодный суп и снова смотрю профиль режиссера Иэна Макивора. Ничего выдающегося — портфолио довольно хиленькое. Кстати, вчера мне позвонили из корпоративного отдела, спрашивали, можно ли отправить КР мое резюме. Она его втихаря — как ей казалось — запросила. Смотри на здоровье, подумала я, зря надеешься что-то разнюхать. Там лишь тщательно отобранные факты. Всем известно, что резюме — сплошная маскировка. Люди прячут свою историю за общепринятыми фразами. Вот КР, к примеру, придется помучиться, чтобы оправдать последний долгий отпуск, когда она пойдет охотиться за вакансиями в кадровые агентства.