Дозор на Сухой Миле - [12]

Обшарил карманы Безбородько, окинул взглядом Толю, заглянул в его лукошко.

- Можете опустить руки. И вот по этой тропочке - прямо. А я - за вами... Тоня! - крикнул он девочке. - Побудь пока одна. Я скоро вернусь.

Антон повел задержанных на партизанскую заставу.

Все, кто попадал в отряд сам по себе, проходили проверку. Таков был порядок, так диктовала необходимость. Потому что фашисты часто засылали к партизанам своих агентов. Особому отделу, разведке работы хватало.

Петро Стежка через своих людей скоро узнал о расстреле у Мир-горы. Подтвердил и Радкевич. Он находился теперь в соседнем отряде их бригады, с партизанами которого был связан до ареста.

Безбородько зачислили бойцом во второй взвод. На задания пока не ходил. Долечивался в госпитальной землянке.

А Толю знал Денисов Рыгор.

Когда их привели с заставы в лагерь, Рыгор увидел мальчишку, поторопился навстречу. Как обычно, протянул руку. Сказал конвоиру: "Этот со мной" - и повел в свою землянку. Там было несколько человек, и он сказал, уже обращаясь сразу ко всем, не выделяя кого-нибудь одного: "Вот, хлопцы, сын той самой тетки Катерины".

Светловолосый хлопец в немецких брюках и сапогах, в табачного цвета кителе, подпоясанном ремнем, на котором висела кобура с пистолетом, стоял посреди землянки. Он что-то говорил, а остальные слушали. Хлопец был одних лет с Рыгором.

Когда Рыгор и Толя по ступенькам из жердей почти скатились в землянку, он умолк. С любопытством смотрели и все, кто его слушал.

Светловолосый - это был, как позднее узнал Толя, Петро Стежка подбоченился, явно кому-то подражая, и произнес: "А ну, покажись, сынку!"

Толя смутился. Он ждал, что партизаны обрадуются ему, как он сам обрадовался, добравшись до них, станут расспрашивать, сочувствовать и жалеть его.

Ничего подобного не произошло. Задали всего несколько вопросов: как шел, что видел, кто их задержал и кто привел в отряд. Потом Стежка распорядился отвести его на кухню, накормить у тетки Матруны. "А там посмотрим, куда тебя пристроить", - сказал и сам вместе с Рыгором и Толей пошел вдоль землянок в другой конец лагеря, где под навесом стояла печь-плита с несколькими черными котлами, а поодаль, под тем же навесом, тянулись длинные столы.

Пока Толя ел, а Стежка прохаживался вдоль столов, Рыгор отнес с кухни в землянку-баню пару ведер горячей воды. Там после Толя помылся.

Видимо, Петро Стежка, прохаживаясь меж столов, думал, куда его, как он говорил, пристроить, да ничего путного так и не придумал, потому что назавтра уже не Рыгор, а он сам привел Толю к тетке Матруне на ту самую кухню...

Тут, как считает Толя, он и прозябает. Что у него за работа? Таскает воду из колодца, на пару с Тоней чистит картошку. А чаще с дядькой Антоном пилит и колет дрова. Дядька Антон - как понял Толя - был в отряде главным по хозяйственной части. И, как показалось ему, тяготился своей работой. Был ею недоволен. Вот и сейчас он сидит, без пояса, на еловом чурбаке, курит самокрутку, смотрит, не отводя глаз, в одну точку.

Толя прослеживает его взгляд и видит: на ближнем столбе под навесом висят винтовка и дядькин ремень с патронташем.

- А ты дровосек ловкий. Получается у тебя, как дважды два - четыре, хвалит Толю дядька Антон.

От такой похвалы кисло на душе. Еще кому-нибудь вздумается штатного дровосека из него сделать. Не за этим он сюда шел.

Как прежде давали названия деревням и городам? А вот так. Возникло поселение, скажем, на берегах рек Немиги и Свислочи. Облюбовали его люди, часто съезжались сюда. Мену устраивали, товарами менялись. Кто мед, воск привозил, кто звериные шкуры, веревки из конопли, льняное масло и семя, гончары - глиняную посуду, бондари - тоже посуду - из дуба да клена. "Куда поплывешь? - спрашивали у человека. "В Менск", - отвечал тот.

Прослышали купцы в далеких краях, что есть где-то за тридевять земель удивительный город. Сто раз горевший, да не сгоревший. Завоеватели не раз на его богатства зарились, с огнем и мечом шли. А он устилал ими, как снопами, землю, и текла тогда Немига чужою и своей кровью. Да, в самом деле город был удивительный. Сожженная птица Феникс возродилась из пепла, стоило лишь подуть ветерку. И город тот, словно птица Феникс, вставал из пепла еще красивее, чем был... Так и пошла слава про стольный Менеск - Менск - Минск.

А Брест пошел от бересты. Много когда-то берез белостволых было вокруг первого поселения. Его и окрестили Берестьем. В Турове любили турий рог с медовухой пустить по кругу, Пинск от Пины нарекся, а Случеск - Слуцк от реки Случи...

Замошья, Залесья, Загрядья, Загалья строились за моховинами, за лесом, за темной грядой, за большой просекой - галом, прогалиной.

Просто давали названия. И в этой простоте была мудрость. Тут тебе и история и география заодно. И каждый мог сказать, откуда он, в какой земле его корни.

А тому Берестью или Загалью честь была и есть великая, если кто-то вылетал из его гнезда и орлом кружил над миром, добывая им и себе славу. Добывая славу Родине. С Берестья или Загалья Родина только начинается, а всю ее не окинуть глазом даже с высоты орлиного полета. И все сыны и дочери для нее одинаково близки и дороги. Как пальцы на руке - больно, который ни порежь...