Дождевые черви: 2161-2162 - [3]

– Пройду? – я указал пальцем на дверь между складом и подсобкой с наивной надписью «Проход запрещен».

– Да иди, иди… – махнув рукой, пробурчал Николай Иванович. – Устроят тут проходной двор!

На складе я подошел к заведующему и показал выданный мне жетон стрелка. По-моему, это несколько сильно спрессованных и теперь неделимых консервных банок. На всей этой жестяной массе выбито: «Чистые земли. Стрелок №4». Это означает, что мне положен комплект из самодельного карабина, на котором, возможно, даже антабок нет, и ружье придется доработать самостоятельно; боезапас сомнительных патронов, клепанный железными пластинами жилет, спички, пакет продуктов с крайне скромным расчетом примерно на неделю. Медикаментов нет, только перевязки, щипцы, чтобы пулю достать, и ужасно жгучие присыпки – кровь остановить.

На обратном пути я увидел уже давно сидящего у двери своего дома мужчину в годах, задумчиво играющего тоскливую мелодию на залатанной гитаре со смольным узором по обечайке. Ловко перебирая пальцами ржавые струны, он невольно медленно покачивает головой, уставившись взглядом в земляную пыль вокруг распухших ног. Земля, хоть и совсем немного, но превышает норму излучения, что с возрастом вызывает заболевания.

Совершенно нечего делать между вылазками. На соседней улице есть здание найденных настольных игр, где каждый желающий может провести время. Но желающих так много, что я даже не записываюсь в очередь.

26 октября 2161г.

Понедельник. К «5:00» со всем необходимым мы собираемся у главных ворот, чтобы погрузиться в широкие телеги, запряженные мулами. Всего шестнадцать человек, четверо из которых вооружены, а остальные просто рабочие для добычи ценнейшего для нас ресурса – неотравленной земли. Совместно с нашим родником она позволяет нам быть автономным населенным пунктом, независимым от внешних условий. Зим у нас не бывает, климат стабильный, с холодными ветрами и горячим солнцем.

Мятые железные ворота защищает грубо собранная деревянная дозорная вышка со стрелком, часто вдоль заграждений возведены подъемы для дополнительных стрелковых мест. Сами заграждения построены по всей длине границы города. Они представляют собой распиленные кузова уничтоженных войной автомобилей, приволоченные откуда-то перекрытия зданий, вкопанные в землю, и камни. Это пережитки прошлых лет со стычками и перестрелками. Против дикого зверя можно принимать и менее затратные меры безопасности.

– Ну что, грузимся и на восток через мертвую зону к шахтам! – бодрой речью поднимает народ Купчин Сергей, наш старшина и матерый знаток поведения в мертвой зоне. – Копья погрузить в телегу не забудьте!!! Мало ли что с боезапасом случится в пути, а так хоть что-то! К тому же дикие собаки на странность хорошо приспособились в пустошах за этот год, похоже, нашли, чем свободно питаться, их популяция крайне быстро растет!

Под четкие команды старшины мы быстро организовались и двинулись в путь. Сергей коренастый и проворный. Будучи мятым, скуластым, с потемневшей кожей и шрамами, выглядит достаточно брутальным, чтобы без вопросов относиться к нему с уважением, как к опытному бойцу.

Редкие лысые почерневшие деревья тоскливо провожают нас в путь. Разбитая дорога пролегает по пустой, некогда лесостепной земле. Красное утреннее солнце освещает окружающую всеобщую умиротворенность, вытягивая по серой пустыне тени от опор разбитых линий электропередач, еще не демонтированных под строительство каких-нибудь более полезных конструкций. Холодный ветер треплет на людях лоскуты тряпок и пробирает невольной дрожью.

Помню, видел книжки у Николая Ивановича с картинками зеленых деревьев или ухоженных человеческими руками полей зерновых. Сейчас это все называется просто «мертвая зона» или «пустыня», местами появляется какая-то мелкая растительность в виде странной травы, кустарника, но общей картины безжизненности земель это не меняет. Правда, насчет последнего утверждения можно еще и поспорить. Столько разных баек про странных животных ходит, не знаю уж верить или нет, но ненормальность в животном мире – это ежедневный факт.

Город уходит ближе к линии горизонта, мулы терпеливо, склонив головы, тащат скрипучие повозки. Этих животных мы недавно выменивали на всевозможные ценности на северо-востоке у одного добрейшего старика, души не чаявшего в приеме гостей. Всегда поил своим душистым отваром, состав которого никто не знал. Сейчас же разводим мулов самостоятельно, забрав после его смерти всех жеребцов и ослиц. Если бы не они, то все наше успешное развитие двигалось бы в несколько раз медленнее, а в упряжках были бы люди. Может быть, где-то прямо сейчас процветает человеческое рабство.

Ночь на 27 октября 2161.

Пришло время разбить лагерь, чтобы переночевать. Выбрали место возле большого валуна. Спальные места – это не что иное, как сами телеги, рядом с ними разбили костер и разделили дежурство по парам по четыре часа. Одного подсадили на валун, второго разместили у мулов на случай, если они чего-то испугаются.

Мое дежурство выпало на вторую половину ночи. Я укутался разными тряпками и приготовился ко сну. Меня начали посещать мысли о других городах и поселениях: ведут ли они такой же образ жизни как мы, решают ли те же вопросы? Или, может, уже есть уголок жизни с развитой инфраструктурой, как до войны у наших дедов? Уверен: сейчас по всей планете коммуникация так же сильно затруднена, как и у нас. А в некоторых случаях и вовсе отсутствует. Но из-за своего оседлого образа жизни мы не располагаем никакими данными. Может быть, пройдет время и нас обнаружит как дикое племя какая-нибудь развитая цивилизация.