Дойна о Мариоре - [57]

Хотелось в тот же день поехать в Малоуцы, но пришлось выступать на собраниях, митингах, отвечать на бесконечные расспросы.

На другой день в легковой машине он выехал из города.

Мимо полетели родные холмы, поля, сады, виноградники. Вот по обе стороны дороги, у подножья двух сдвинувшихся холмов, кое-где взбежав на их склоны, расположились белые касы села. Они приветливо смотрят на дорогу, точно приглашая войти. Несколько девушек остановились, улыбаясь, весело помахали машине руками…

И опять над крышей одной из хат, должно быть сельсовета, — большой красный флаг.

Красный флаг… Он вьется над Молдавией — гордый, вольный, свободный! Подумалось: «Сколько лучших людей мира сложили под ним свои головы, полили его своей кровью! Не потому ли так красен флаг?»

По Молдавии гулял холодный зимний ветер, а в машине было уютно, тепло, укачивало. Можно было бы соснуть… Ночь Лаур не спал, несмотря на уговоры, ушел из гостиницы: хотелось еще и еще видеть Кишинев. Его улицы, дома… Долго Думитру стоял возле здания лицея, в котором учился сын… Теперь там была школа.

Но сейчас сон тоже не шел. Ведь скоро Малоуцы! Теперь там сельсовет… Вот когда, наконец, засучив рукава он возьмется за настоящую работу! Крошить, выметать все то, на чем держались бояре и фашисты. Люди выпрямятся, глянут через свои полоски земли… Лаур уже представлял Малоуцы с большой школой для всех детей, с больницей, с библиотекой, с богатым урожаем на полях… Поднимет голову постаревший раньше времени батрак Беженарь, засмеется угрюмый Филат Фрунзе, снаряжая своего сынишку в школу… Ведь молдаване теперь — снова граждане Советского Союза!

Отчего он не может обнять, прижать к сердцу всю огромную страну, что протянула руку молдавскому народу, помогает ему встать на ноги?

В Малоуцах Лаура встретила холодная каса, лайцы со сбившимися коврами, неметеный земляной пол и закоптелая печка. Видно было, что Васыле хозяйничает плохо.

Узнав, что вернулся отец, сын прибежал взволнованный, с красными глазами. Повис на шее, улыбнулся, но улыбка получилась вымученной.

— Ты не рад, сынок? — удивился Думитру.

Васыле заговорил: он путался, сжимал и тер одну о другую ладони рук. Начал с того дня, как отца забрали жандармы.

— Знаю, — улыбнулся Лаур. — Мне Семен, учитель из Инешт, — помнишь? — все рассказал.

— А он тоже вернулся? — оживился Васыле.

— Нет, — Лаур вздохнул, прикрыл глаза. — Семен не вернется… Его убили. У него чахотка была, а в тюрьме он ослаб совсем, не мог выполнять тяжелую работу… У них это просто делалось: впрыснут яд человеку — и нет его… — Лаур махнул рукой, помолчал. — Ну, вы-то целы все? До последних дней связь держали? Ну, и молодцы!

— Мо-лод-цы! — повторил Васыле с иронией и горечью.

Сегодня в Малоуцах шел суд.

Накануне вечером, узнав, что завтра будут судить Кира, Васыле, отпросился у директора своей школы домой. Не дожидаясь попутной каруцы, ночью пошел в Малоуцы.

Ранним утром Васыле был в селе. Сейчас он прибежал к отцу из сельсовета, где шло заседание.

Суд называли показательным.

Несмотря на то, что в районе следователь взял с мальчиков письменное показание, а Владимир Иванович сказал, что все разрешится благополучно, вода пока лилась на мельницу Кучуков. Толстый адвокат с блестящей лысиной, приглашенный Гаврилом, приехал раньше всех. Он был немного навеселе, говорил витиевато, много и тоном, не допускающим возражений. Употребляя непонятные крестьянам слова, доказывал, что сейчас рассматривается один из видов мародерства. Кир Греку преступление совершил не случайно. Если бы юноша не чувствовал, что к нему хорошо относятся односельчане и даже райком, он не пошел бы на столь наглый поступок, утверждал адвокат.

Люди шумели. Судья устал звонить.

Кир встал бледный. С трудом шевеля губами, произнес:

— Я уже говорил следователю. Если не понимаете, что ж…

— Повторите суду!

— Повторю… Шел, вижу — в сарае свет. Голоса. А я давно слышал от людей, что Гаврил прикарманил вещи тех, кто в Румынию бежал. Что Гаврилу ночью в сарае делать? Я — во двор. А как назло, жена Гаврила выходит. Я — к каруце. Кожух свесился — я под него. Тетка увидела меня да как завизжит…

Встал адвокат.

— Истец показал, что в сарае играли в карты, потому что в доме было жарко. По обычаю выпивали. Так они делают часто, и весьма удивительно, что юноше это показалось странным. Я считаю, обвиняемый выдумывает умышленно.

— Не за кожухом же мальчишка лез! — громко сказал кто-то из присутствующих на суде крестьян.

— А кожух в руках оказался, — тихо, но со злой усмешкой ответил Тудор Кучук. Он сидел в первом ряду.

— Нужен мне твой кожух! — Кир хотел говорить спокойно, но срывался на крик. — Товарищи судьи, неужели непонятно?

— Чем на мальчишку клепать, Кучуков придавили бы, всех троих! — крикнули опять.

Снова гул.

Судья зазвонил.

К Филату Фрунзе протолкалась Мариора.

— Баде Филат! Неужели Киру не поверят? Баде Филат! Кира же все знают, и вы ведь знаете, баде Филат! Собрание бы устроить всего села… Всем селом заявление написать в Москву!.. А?.. — горячо зашептала она.

Филат сурово ответил:

— Посмотрим, что суд решит.

Подошли Лауры.

Войдя в помещение, Думитру обвел всех сузившимися глазами. Заметил и торжествующие лица Кучуков, и испуганное — Кира, и взволнованные — сельчан.