Довод Королей - [245]

Мария верна, потому что понимает: Ее Иносенсия поможет ей подняться на самый верх. Возможно, она и отдаст ей ожерелье арцийской бланкиссимы. Со временем. Но пока в Мунте останется Шарлотта, недальновидная настолько, что поддерживает ненавидимую всеми стареющую королеву. Элеонора, взревновав к мирийке, и впрямь обратилась за помощью к бланкиссиме, и у той хватило глупости выдать скоропалительный брак Дариоло за свою удачу. Если сумасшедший брат мирийки об этом узнает, о Шарлотте можно будет забыть так же, как о Дафне, но это потом. Сейчас эта дура нужна, и будет нужна, пока на троне сидит король Тагэре...

Вилльо расшатывают трон Тагэре, и Повелитель слабеет. Брат... Вряд ли это Жоффруа, скорее – горбун. Но на всякий случай уйдут оба, а Дева... Молодая Кэрна сломлена, и она замужем за Бэрротом, которому перепала малая толика крови Арроев.

Брак оказался удачным. Прознатчики доносят, что молодых невозможно оторвать друг от друга. И это очень хорошо. У Артура с Дариоло будут дети, а страх за детей сделает ее еще более надежным орудием, не говоря о том, что ребенок, в жилах которого сплетется кровь Арроев и Кэрна, сам по себе находка для того, кто бросает вызов высшим силам. Шарль ничего не знает о ее замыслах, да и как он мог узнать, если его кровь пока никто не тронул?! Любопытно, что обо всем этом думает Мария? Хотя что она может думать, она просто привезла вызванную из дома девушку в условленное место и ушла.

– Ее Иносенсия примет сигнора Бекко?

– Разумеется. Проси.

Воистину хорошие новости ходят рука об руку с плохими. Она и раньше знала, что Орест владеет магией, но, судя по всему, источник, из которого он черпает, не менее мощный, чем источник Оленя. И при этом проклятый антонианец не связан по рукам и ногам. Или связан? О магии Скорбящих не известно почти ничего, хотя ее страшатся все. Воистину нет худа без добра, опасаясь Шарля, она не выдала себя Оресту.

– Бекко, прошу вас, постарайтесь раскрыть замыслы антонианцев.

– Слушаю Ее Иносенсию, но их следующий шаг очевиден. Лиловые[121] поставили на Ифрану, значит, цель Ореста – Оргонда, вернее, Марта Арцийская и маршал Мальвани. Они мешают Ифране сговориться с Марком, значит, их попробуют убрать.

– Мы не будем вмешиваться, только смотреть. Но знать я должна все.

2887 год от В.И.

9-й день месяца Сирены.

Святой город Кантиска

Клирики должны быть невозмутимы и спокойны, но по тому, как члены конклава на мгновенье опускали глаза или, наоборот, подчеркнуто проникновенно здоровались, Жорж Мальвани понял: золото Жозефа и связи Клавдия свое дело сделали. Конклав изберет кардиналом Арции не того, кого желал покойный Евгений, бывший чужаком среди церковников, а того, кто им ближе, понятнее и к тому же озаботился заплатить. Или заплатили за него. Хотя переступить через то, что и их желания могут быть не исполнены святым отцом, нелегко, по крайней мере некоторым.

Мальвани бросил взгляд на своего соперника, как никогда напоминавшего свинью. Лицо альтеруса то краснело, то бледнело, лоб и нос блестели от пота. Видно было, что, несмотря на предпринятые меры, в победе до конца он не уверен. Да и как может быть уверена в чем-то продажная шкура, судящая обо всех по себе? Сам Клавдий вполне мог взять деньги у обеих сторон, а голос отдать кому-то одному. Забавно, Жорж Мальвани не сомневается в своем проигрыше, а Клавдий не уверен в выигрыше. Кардиналы и Предстоятели, хоть и решились поддержать ставленника Жозефа, чувствуют себя не в своей тарелке... Веселое зрелище явила б сегодня Церковь Единая и Единственная Антиподу и его смрадным прислужникам, если б они и вправду существовали.

Тяжелые, украшенные Посохом и Плющом[122] двери распахнулись, возвещая скорое появление Архипастыря. Иаков был на редкость величественен, но на этом его достоинства и кончались. Жорж поймал себя на том, что смотрит на собравшихся глазами Обена Трюэля. Занятно, что бы сделал восьмидесятидвухлетний интриган, окажись на его, Жоржа, месте? Победить Клавдия нельзя, но... Глаза епископа Доадского весело блеснули. Он понял, что сейчас скажет.

Иаков торжественно водрузил свое внушительное тело в кресло Архипастыря и густым, проникновенным голосом сообщил возлюбленным братьям и сестре о цели встречи. Затем, согласно обычаю, говорил претендент на кардинальскую мантию. Случаи, когда на оную было более одного претендента, можно было перечесть по пальцам. Воля Евгения была выражена предельно ясно, но арцийская бланкиссима Шарлотта и Предстоятель антонианцев Орест назвали другое имя. Жорж не сомневался, что Иаков постарается сделать хорошую мину при плохой игре и первым получит слово избранник покойного. Так и оказалось.

– Возлюбленный брат наш Георгий, – глаза Архипастыря изливали прямо-таки неземную любовь к стоящему перед ним ближнему, – мы знаем, что вы были одним из ближайших сподвижников почившего кардинала арцийского. – «Одним из», – Жорж едва удержался от того, чтобы расхохотаться. Да, «одним из», если иметь в виду Обена Трюэля или Сандера Эстре. Если же говорить о клириках высокого ранга, каковые имелись в виду, то Евгений ладил только с ним, а альтеруса иначе, как навязавшейся на его голову свиньищей, не называл. Не прошло и месяца после смерти Его Высокопреосвященства, как Клавдий превратился в ближайшего соратника, а Жорж Мальвани в «одного из». Ну что ж, брат Анри говорит, что, если не можешь разбить противника, отходи, спасая армию для нового боя.