Доверяя только сердцу - [65]

– И это – жизнь, которую тебе хочется продолжать? – в упор спросил он.

– Я… – Голос ее пресекся, и девушка покачала головой, словно изо всех сил пытаясь стереть из памяти и действительности все, что только что случилось.

– Мой Бог! Ты заплатишь за это! – бушевал эрл. – Грязный, вероломный контрабандист! Тебе не удастся перетянуть мою дочь на свою сторону! Анжелика!

Лорд Эллевуд сделал резкий шаг по направлению к дочери, наткнулся на глобус и потерял равновесие. Несколько секунд он лихорадочно пытался уцепиться хоть за что-нибудь, но затем с шумом рухнул на пол. Глобус, задетый при его падении, упал на эрла, и тот, свирепо выругавшись, с размаху ударил по нему, разбивая в щепки неизвестный предмет, который так неожиданно появился на его пути.

При виде своего горячо любимого отца, который сражался с глобусом, словно безумный, Анжелика утратила обычную для себя сдержанность. Она выбежала из библиотеки, распахнула парадную дверь и, шатаясь, вышла из дома.

Эрл лежал на полу, ощущая, что силы оставили его. Он чувствовал себя рассерженным, испуганным – и униженным. Более всего он страдал сейчас от унижения, и сознание собственного бессилия снова и снова повергало его в дикую ярость. Еще никогда в жизни не доводилось ему переживать столь ужасный момент! Эрл слышал, как кто-то поднял и унес в сторону проклятый глобус, и напрягся, готовый в любое мгновение обрушить удар на всякого, кто посмеет прикоснуться к нему, однако никто его не трогал. Бенуа поставил поврежденный глобус на безопасном расстоянии и, не говоря больше ни слова, тихо вышел из библиотеки.

Лорд Эллевуд услышал, как закрылась дверь комнаты. Он лежал совершенно неподвижно, и разум его, затуманенный приступом дикой ярости, постепенно начал проясняться. Эрл до сих пор не был уверен, один ли он в этом помещении, однако все было тихо и из всех звуков он различал лишь свое собственное прерывистое дыхание.

В камине с шипением переломилось горящее полено, и эрл резко обернулся на этот звук.

– Кто здесь? – строго спросил он, но никто ему не ответил.

Наконец его занемевшие от болезненного напряжения мускулы расслабились, и он с трудом поднялся на колени, неуклюже шаря вокруг руками. Он находился в незнакомой ему комнате, не представлял, где стоит мебель, не знал, какие препятствия могут появиться на его пути.

Пальцы эрла нащупали острый осколок стекла, и он инстинктивно отдернул руку. Падая, он уронил очки, и они разбились, раздавленные тяжелым глобусом. Сейчас эрл порезал палец об один из осколков, усеявших пол вокруг него, и, морщась от боли, принялся его сосать.

Гордость не позволяла эрлу звать на помощь, но и оставаться на полу он больше не мог. Ему надо любым путем выбраться отсюда – и тогда он обязательно раздавит, уничтожит этого мерзавца, этого щенка, контрабандиста, проклятого выродка, который вдруг решил притвориться порядочным судовладельцем!

Лорд Эллевуд пошарил вокруг рукой и осторожно пополз вперед по полу, пока не наткнулся на стул. Ощупав его, он поднялся на ноги и уселся, с трудом переводя дыхание. Седые волосы эрла были всклокочены, его искаженное страданием лицо, казалось, застыло, подобно маске, вырезанной из тика.

Ничего не видя перед собой, Анжелика бежала по лужайке, наступая на подол платья и страстно желая только одного – подальше убежать от своего отца. Споткнувшись, она во весь рост растянулась среди грядок с нарциссами под большим раскидистым старым дубом. Голова у нее закружилась от неожиданного падения, и девушка не предпринимала попыток подняться. Опустив голову на руки, она, дрожа всем телом, судорожно переводила дыхание.

Сердце ее разрывалось. Ей было больно видеть отца в таком состоянии – какая-то насмешка, какая-то злая карикатура на того человека, каким он был когда-то! Иногда Анжелике думалось, что, наверное, было бы лучше, если бы отец погиб в тот злосчастный день, когда перевернулась его карета.

Девушка прикрыла глаза, пытаясь хоть немного успокоиться, и постепенно почувствовала острый пряный запах сломанных нарциссов. Она ощущала прикосновение влажных стеблей травы к своей щеке, слышала, как какая-то птичка выводит звонкую трель в ветвях дуба над ее головой. Однако все это показалось сейчас Анжелике ненастоящим, словно происходило где-то далеко-далеко.

Она не слышала шагов Бенуа, однако моментально ощутила его присутствие рядом с собой. Девушка не поднимала головы. Его рука прикоснулась к ее плечу, а затем он поднял ее. Она посмотрела ему в лицо. Бенуа спокойно ответил на ее взгляд, и в его темно-карих глазах она прочитала тревогу.

– Я все надеюсь и надеюсь на то, что все изменится к лучшему, – устало проговорила она, – но, похоже, уже нечего ждать, верно? Отец, которого я когда-то любила, давно умер. Ты был прав. Он действительно был превосходным человеком. А сейчас… – Голос ее затих.

– А сейчас ему пришлось провести более трех дней в тревоге за тебя! – напомнил ей Бенуа.

Анжелика вздрогнула, будто от удара.

– Ты винишь в том, что случилось, меня! – недоверчиво поинтересовалась она.

– Не совсем так; пойдем присядем.

Он предложил ей руку, но Анжелика оттолкнула ее. Сейчас она удивленно смотрела на него, и в ее голубых глазах мелькнула искра враждебности.