Доверенное лицо - [63]

— Да. Револьвер.

Парень сказал:

— Шайке нужен этот револьвер…

— Вот как! А что за шайка? Это вы?

— Мы самые. Точняк.

Они жадно уставились на него. Он уклончиво сказал:

— Что случилось с полицейским?

— Наши дружки об этом позаботились. — Младший паренек задумчиво погладил лодыжку.

— Чистая работа.

— У нас организация, — сказал старший.

— И нас десятки.

— Нашему Джо однажды всыпали. Выпороли.

— Понятно.

— Шесть розог получил.

— Это было до того, как мы организовались.

Старший повторил:

— Теперь нам нужен ваш пистолет. Вам он больше не понадобится. О вас заботимся мы.

— Заботитесь?

— Мы все устроили. Вы останетесь здесь, а когда стемнеет и пробьет семь, двинетесь вверх по Пит-стрит. Все в это время пьют чай или сидят в церкви. За церковью увидите аллею. Стойте там и ждите автобуса. Крики проследит, чтобы все было в порядке.

— А кто этот Крики?

— Один из наших. Он кондуктор. Он позаботится, чтобы вы благополучно добрались до Вулхэмптона.

— Вы все обдумали. Но зачем вам пистолет?

Старший наклонился к нему поближе. Лицо у него было бледное, без кровинки, глаза пустые, как у пони, заезженного на подземных работах. И никакого в них не было бешеного анархического задора. Вся анархистская идея сводилась, кажется, к желанию отчебучить со скуки что-нибудь запретное.

— Мы слышали, что вы там говорили. Вы не хотите, чтобы шахта работала. Можно это сделать. Нам все равно.

— Разве ваши отцы не работают на шахте?

— А нам-то что до этого?..

— Но как вы это сделаете?

— Мы знаем, где хранится динамит. Нужно только взломать склад и высыпать в шахту заряды. На полгода хватит разбираться!

У парня скверно пахло изо рта. Д. почувствовал отвращение.

— А в шахте никого нет?

— Ни души.

Его долг использовать и эту возможность. Но он колебался.

— А зачем пистолет?

— Собьем пулей замок на складе.

— А умеете пользоваться оружием?

— Не беспокойтесь.

Он сказал:

— У меня последняя пуля…

Они сидели в сараюшке, сгрудившись. Их руки почти касались его рук, изо ртов несло кислятиной. Ему казалось, что его окружает стая животных, для которых тьма — естественная среда обитания, в то время, как он мог видеть только на свету. Он спросил:

— А вам-то зачем все это нужно?

Равнодушный детский голос ответил:

— Да так, для забавы.

«Петля по мне плачет», — подумал он и вздрогнул.

— Ну а если кто-то окажется в это время в шахте?

— Мы проверим, что мы себе — враги?

Нет, они себе не враги — серьезное наказание им не грозит: они несовершеннолетние. Но все равно, твердил он себе, его долг — сорвать поставки угля мятежникам, даже если без жертв не обойтись. Жизни иностранцев — ничто по сравнению с судьбой его народа. Когда идет война, общепринятый моральный кодекс исчезает — дозволено творить зло во имя победы добра.

Он вынул из кармана револьвер, и шершавая рука старшего парня мгновенно вцепилась в него.

Д. сказал:

— Потом сразу же бросьте револьвер в шахту. И не оставляйте на нем отпечатки пальцев.

— Точняк. Так и сделаем. Не сомневайтесь.

Он все еще не разнимал пальцев, не выпуская револьвера — не отдавал последний свой выстрел. Парень сказал:

— Мы не проболтаемся. Наши никогда не болтают.

— А что там в поселке? Где полиция?

— Их всего двое. У одного мотоцикл, он поехал в Вулхэмптон, чтобы получить ордер на обыск. Они думают, что вы у Чарли Стоува. А Чарли не хочет впускать их. У него с ними старые счеты.

— У вас считанные минуты после того, как собьете замок. Успеете бросить заряды и удрать?

— Мы подождем до темноты.

Он отпустил револьвер, и он тут же исчез у кого-то в кармане.

— Не забудьте, — напомнил старший, — в семь у церкви. Крики будет на страже.

Когда они ушли, он вспомнил, что надо было попросить хоть кусок хлеба. С голоду время тянулось особенно медленно. Он чуть приоткрыл дверь сарая, но увидел лишь сухой куст, дорожку, посыпанную шлаком, и кокосовый орех на грязной веревочке. Он попытался составить план действий, но что проку в планах, когда жизнь швыряет его, как разгулявшееся море — щепку. Если он даже попадет в Вулхэмптон, удастся ли ему уехать? На вокзале его наверняка подстерегают. Он вспомнил о пластыре на подбородке — теперь он ему ни к чему. Он сорвал нашлепку. Чертовское невезение — надо же было этой женщине так быстро вернуться и найти тело мистера К. Впрочем, ему не везло с той самой минуты, как он высадился в Англии. Он снова увидел Роз, идущую по платформе с булочкой в руке. Откажись он ехать с ней вместе в Лондон, пошло бы все по-иному. Его бы не избили, он бы не опоздал в гостиницу. Мистер К. не заподозрил бы его в продажности и сам не поспешил бы продаться. Эта управляющая гостиницей… «Она просто сумасшедшая», — сказал Л. Что он имел в виду?.. А в общем, сколько ни раздумывай, все началось с Роз, стоящей на платформе, и кончилось трупом Эльзы в номере на четвертом этаже.

На кокосовый орех вспорхнула птичка — как ее называют по-английски? — и принялась быстренько выклевывать из него что-то вкусное. Допустим, до Вулхэмптона он доберется. А дальше — в Лондон или куда? Когда он прощался с Роз, у него был план, но все переменилось, тем более, если его разыскивают еще и по делу об убийстве К. Охотятся, наверное, куда серьезнее прежнего. Ни в коем случае нельзя еще глубже впутывать в это дело Роз. Насколько было бы проще, — подумал он устало, — если бы сейчас в сарай вошел полицейский и… Птица внезапно вспорхнула с кокосового ореха. На дорожке послышался шорох, будто кто-то шел на цыпочках. Он терпеливо ждал ареста.