Дотянуться до звезд - [3]

— Что-нибудь нашли? — спросила молодая медсестра, выйдя из палаты женщины. — Сейчас самое время кому-нибудь позвонить.

— Как ее состояние? — подняв голову, спросила старшая медсестра.

— Критическое, — ответила молодая женщина, снимая перчатки. Ей было тридцать пять лет — приблизительно столько же, что и женщине, над которой она только что работала. У нее самой были дети, в том числе десятилетняя дочка, немного моложе той девочки, и ничто так не пугало ее, как серьезно травмированные женщина и ребенок. — Они обе. Большая потеря крови, ушибы, сотрясение и контузия у женщины, перелом плечевой кости и разрыв артерии у девочки. Обеих готовят к операциям.

— В сумке почти ничего нет, — сказала старшая медсестра. — Карточки с лесного склада и рыбацкого катера…

Старшая медсестра прищурилась и еще раз заглянула внутрь. Она увидела миниатюрную молнию, которую не заметили раньше, вдоль шва подкладки сумочки. Раскрыв ее, она запустила туда пальцы и выудила небольшую карточку, заполненную изысканным почерком:

В чрезвычайных ситуациях звонить Тимоти Макинтошу [phone].

— Номер Коннектикута, — сказала молодая медсестра, прочитав карточку. — Думаешь, это ее муж?

Набирая номер, старшая медсестра не ответила. Она услышала автоответчик: код региона изменился. Воспользовавшись новыми цифрами, она узнала, что телефон был отключен за неуплату. Она попробовала номер склада лесоматериалов: но в такой час кто там мог взять трубку? Расстроившись, она посмотрела на последнюю карточку и подумала о том, есть ли смысл звонить на рыболовецкий катер в конце ноября. Но у нее не было выбора, и она вызвала оператора морской связи и попросила соединить ее с «Афродитой».

Волны разбивались о борта катера, и мягкий снег падал с темного ночного неба. Тим Макинтош держал штурвал, следуя курсом на юг. Он промышлял ловлей омаров в Мэне, скопив достаточно денег, чтобы пережить зиму. Плотные перчатки защищали его руки, но они все равно огрубели и обветрились. Его кожаные ботинки насквозь промокли, и ноги были похожи на два куска льда.

Он бросил взгляд на карту, лежавшую на нактоузе. Пойнт-Плезант, Нью-Джерси — вот конечный пункт его плавания. Он собирался переждать одну ночь в доке «Ред Лобстер» и потом с утренним приливом вновь двинуться на юг. Нынешней зимы Тиму хватило на всю оставшуюся жизнь. Малаки Кондон как-то пытался уговорить его не уезжать, но это было до их последней ссоры. Теперь Тим направлялся во Флориду.

Над волнами, разлетавшимися брызгами, врезаясь в стальную обшивку, пронесся рев сирены, предупреждавшей о нависшем тумане. Сверившись с экраном системы «Лоран», Тим повернул направо в Манаскуан Инлет. Качка уменьшилась, но во всех своих суставах он все еще чувствовал удары волн Атлантики. Он проделал долгий путь. Высокие бетонные брекватеры обрамляли канал с обеих сторон. В домах горел приглушенный свет, рождественские ели мерцали в венецианских окнах, и Тим представлял себе, как другие рыбаки возвращались к своим семьям.

Затрещало радио. У Тима звенело в ушах от постоянного рева ветра и гула дизельного двигателя, но тем не менее он расслышал голос морского диспетчера.

— «Афродита», — услышал Тим. — Вызываю судно «Афродита»…

Тим уставился на приемник. Его первой мыслью было то, что Малаки все-таки сдался. Тим испытал облегчение; он знал, что Малаки не сможет сердиться вечно, он не был настолько жесток, чтобы вычеркнуть Тима из своей жизни. Малаки Кондон — пожилой океанограф, ученый по природе, но с присущим семейному человеку романтическим представлением о праздниках. Малаки считал, что былые ошибки следует исправлять. Значит, он хочет помириться с ним и заставить Тима изменить отношение к своей дочери, ее матери и своему брату.

— Макинтош, с борта «Афродиты», — ответил Тим, взяв микрофон и приготовившись встретить старого ворчуна фразой «С Днем благодарения, что же ты так долго?» Раздался щелчок, оператор соединял его с абонентом.

— Это Дженифер Хэнсон из реанимационного отделения больницы Святой Бернадетт города Нью-Йорка. Боюсь, что у меня для вас плохие новости…

Тим выпрямился — обычная человеческая реакция на слова «плохие новости» и «реанимационное отделение», услышанные в одном предложении. Он ненавидел Нью-Йорк, как, впрочем, и все остальные рыбаки, которых он знал. Хуже того, каждая клетка его тела питала отвращение к больницам и болезням.

— Несколько часов назад к нам доставили женщину и ребенка. При них не было никаких удостоверений личности, кроме карточки с названием вашей лодки.

— «Афродиты»? — недоумевая, спросил он.

— Женщина белая, худенькая, светловолосая.

Он ничего не сказал в ответ.

— Голубые глаза… — продолжила медсестра.

Тим опустил голову, кровь пульсировала у него в висках. Его разум вызвал образ пары знакомых глаз цвета лепестков барвинка, внимательных и веселых. Золотистые волосы, ниспадавшие ей на плечи, светлые веснушки на бледной коже. Но чтобы с ребенком в Нью-Йорке? Этого просто не могло быть.

— Тридцать четыре или тридцать пять лет, — продолжала медсестра. — Первая группа крови. Ребенку около двенадцати, четвертая группа крови.