Достучаться до тебя - [13]

Дрожа от возбуждения, я подошла к входной двери и распахнула ее настежь:

– Пожалуйста, Берни, попробуй выйти. Ради меня.

– Хайди, я не могу, – сказала Бернадетт напряженным голосом. Я заметила, что у нее дрожат руки.

– Ты же не сдаешься с мамой. Поэтому она умеет открывать банки и причесываться. И со мной ты не сдаешься, Берни. Ты заставила меня не сдаваться, когда я училась писать прописью и читала Шекспира. Я просто прошу, чтобы ты попыталась.

Берни встала, схватившись за подлокотник дивана, чтобы не упасть. У нее дрожали ноги, но она медленно подошла к распахнутой двери.

– Хайди, я не… – промямлила она. – Ты не понимаешь, Хайди. Если я выйду… Если я выйду, я могу… Если я выйду…

– Ничего не случится, Берни. Просто шагни в коридор, и все. Один шаг. Первый шаг. Как когда ты учила меня писать прописью, помнишь? «За уголок, вверх, вниз, зацепи хвостик за соседа». У тебя получится, Берни, я точно знаю.

Бернадетт схватилась за дверную ручку, и костяшки ее пальцев побелели. С минуту она стояла так, зажмурившись.

– За уголок, вверх, вниз, зацепи хвостик за соседа, – прошептала она. – За уголок, вверх, вниз, зацепи хвостик за соседа.

Затем Берни глубоко вдохнула, отпустила дверную ручку и шагнула в коридор.

– Получилось! – закричала я. – Ты вышла, Берни! Я знала, что у тебя получится. Ты вышла!

Лучшим способом описать то, что случилось в следующие несколько мгновений после того, как Бернадетт отпустила дверную ручку, и перед тем, как она рухнула на пол, было бы сказать, что ее тело превратилось в жидкость. Ее ноги словно расплавились, и она рухнула на пол бесформенной кучей, тяжело и часто дыша. Ее веки трепетали, а голова откинулась назад, как у сломанной куклы.

– Берни! – закричала я, подбегая к ней.

– Спаси меня… – прошептала она, хватая ртом воздух, – я… тону…

Я встала у нее за спиной, схватив ее под мышки и изо всех сил пытаясь затащить назад в квартиру, но Берни была слишком тяжелой. Невысокого роста, но совсем не худенькая, Берни говорила про себя: «Крестьянские корни. Близко к земле и пригодна к работе».

– Хайди, спаси меня, – простонала она.

Я услышала скрип двери на первом этаже, а затем знакомое шарканье шагов, поднимавшихся по ступеням.

– Зандер! – закричала я. – Быстрее! Иди сюда. Помоги нам!

Минутой позже бледное лицо Зандера показалось над ступеньками, ведущими на наш этаж, – он тяжело дышал, поднявшись всего на один пролет. В одной руке у него был пакет чипсов со вкусом барбекю, а в другой – бутылка виноградной газировки. Увидев Берни лежащей на полу, он широко разинул рот от удивления.

– Ни фига себе! – Он даже присвистнул. – Чё это с ней?

– Быстрее, помоги мне затащить ее в квартиру, – умоляла я.

– Ну она и белая, – сказал он. – Прям как привидение.

– Зандер, скорее! – закричала я. – Помоги мне затащить ее в квартиру!

Зандер вздохнул и положил на ступеньки чипсы и газировку. Затем он подошел к нам и ухватил Берни за руку.

– Она не помрет, а? – прошептал он. – Я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь на самом деле помер.

Я ухватила Берни за другую руку и принялась тянуть. Чулок на ее ноге зацепился за гвоздь и с треском порвался. Берни снова застонала и обмякла, став еще тяжелее, но нам каким-то образом удалось затащить ее назад в прихожую.

– Что-то она не очень выглядит. Позвонить в 911? – спросил он.

Я была в ужасе. Если мы позвоним в 911, они заберут Берни к себе. Что нам тогда делать с мамой? Как мы обойдемся без Берни?

Я расплакалась.

Зандер постоял с минуту, уставившись на безжизненное тело Берни и неловко переминаясь с ноги на ногу.

– Она что, пьяная? – спросил он. – Если пьяная, то еще долго не проснется, а потом надо не шуметь и давать ей горячий кофе, даже если она будет ругаться. У тебя кофе есть?

– Есть, но она не пьяная, – сказала я, вытирая нос рукавом.

– Не волнуйся, я никому не скажу, – произнес он.

Я почувствовала, как мне под кожу скользнула песчинка правды. Маленькая кривая заноза того, что было спрятано под россказнями о героях и медалях.

Берни заворочалась и застонала. Зандер быстро опустился на колени со мной рядом, и мы оба начали яростно обмахивать ее, пока она не пришла в себя.

– Пожалуйста, Берни, пусть все будет хорошо, – шептала я. – Пожалуйста, вернись.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем щеки Берни снова порозовели и она открыла глаза. Все это время я сидела на полу с ней рядом, поглаживая ее руку и нежно разговаривая с ней, так же, как она говорила с мамой, когда та просыпалась после того, как у нее болела голова. Когда Берни наконец смогла сесть, я подобралась к ней, скрестив ноги, и обняла за плечи, прижав ее голову к своему плечу и мягко ее покачивая. Прядь седых волос выбилась из ее толстой длинной косы, и я убрала ее с лица Берни обратно в прическу.

– Все, все, все, Берни, ш-ш-ш, – шептала я.

Зандер наблюдал за мной, прислонившись к стене. Он больше ничего не сказал и не сделал, но мне было достаточно того, что он остался. Когда Берни смогла сесть и выпить воды, он ушел, тихо закрыв за собой дверь. Часами я слушала истории Зандера, сидя с ним на крыльце, но до того дня не знала его как следует. Он только что подарил мне маленький кусочек правды, так же, как когда-то печенье, хотя я его об этом не просила. После этого все изменилось. Я больше не считала его толстым или глупым. Я только начинала понимать, какой могущественной может быть правда.