Хозяин, остерегая нас еще раз, исполнил нашу просьбу.
5
Весело проводили время, играли на те малые деньги, что были при нас, и потягивали пиво, меньше всего помышляя о привидениях. Под конец стали думать, что никто из них и не явится, как вдруг в полночь отворилась дверь нашей горенки и со множеством поклонов вошел благородный кавалер.
«Дражайшие господа, – сказал он с великой учтивостью, – меня радует, что вы посетили мой скромный дом. Я одинок и буду иметь честь насладиться столь приятным обществом. Выпьем вместе».
Но мы мало были к тому расположены, ибо давно сидели под столом и даже не выглядывали.
Увидев, что мы столь необщительны, господин снова исчез.
6
Опять подобрали карты и думали, что теперь нас больше не посетит ни один призрак. Стали пить еще веселее, чем прежде, ибо полагали, что уже претерпели все страхи.
7
Прошло немного времени, как из самого подполу вышли двое молодцов, один со скрипкой, а другой с флейтой. Да как зачали играть и плясать по всей горнице, словно бешеные, так что столь безрассудных призраков я за всю жизнь не видывал. Они вытворяли множество всяких дурачеств и такие уморительные штуки, что мы, невзирая на их присутствие, хотя то и были призраки, принуждены были смеяться: после чего они столь же диковинным образом исчезли.
8
Теперь-то, думали мы, довольно будет с нас призраков, ан нет, ибо самое главное было впереди.
А именно: вдруг раздвинулся потолок, и господин, что приходил к нам сперва, сошел вниз в сопровождении большой свиты. Явились и слуги, которые тотчас же накрыли большой стол, уставив его золотою и серебряною посудою. Потом внесли отменные яства и превосходные вина, и все общество пировало и бражничало, так что, если бы то были порядочные люди, было б весело от одного погляденья. Мы сидели тихонечко в своем углу да думали: «Когда же это все минется?».
Председательствующий за столом крикнул слуге: «Поднеси-ка этот кубок господам в углу, пусть сии выпьют в нашу честь».
Слуга подошел к нам, как было ему приказано, но мы отнекивались с полной искренностью и говорили: премного обязаны, но мы уже выпили пива, к чему вино плохо подходит, да и не в нашем обычае пить так поздно, и другие подобные слова. Но так как слуга не переставал упрашивать, то один из ткачей, которому и впрямь хотелось выпить, наконец схватил кубок, осушил его и упал бездыханным.
9
Через то взял нас обоих, оставшихся в живых, такой страх, что мы решили: этот бедняга, нечаянно упившийся до смерти, послужит нам примером. А посему, когда снова последовало приглашение, мы твердо стояли на том, что не желаем иметь к вину ни малейшего касательства. Однако ж посланный к нам слуга не отступал, и так как мы вовсе не были расположены к выпивке, то он силою раскрыл рот подмастерью и влил ему вино в глотку, после чего тот также незамедлительно скончался.
При виде подобных церемоний сердце мое зашлось от страху. Посему искал спасения в бегстве. Но худо в том преуспел, ибо слуга ухватил меня за полу и крепко держал, в то же время неотступно презентуя мне кубок.
Нужда научит молиться! Тогда я отлично уразумел правдивость этой пословицы: ибо, находясь в жесточайшем страхе, искал в памяти самую что ни на есть крепкую молитву и воскликнул в отчаянии: «Pereat, дьяболус, vivat, бог всевышний!»[9].
Разом исчезли все привидения, однако ж впопыхах оставили в горнице великолепно накрытый стол.
10
Кому ж было радоваться, как не мне! Теперь только досадовал, что для изгнания адских духов избрал возглас невоздержанных студентов, ибо по правде собирался прочесть «Отче наш», да со страху малость спутался и через то изъявил свою преданность всевышнему чуть ли не кощунственным образом.
Явился дух во образе большой красивой птицы, я и посейчас думаю, что то, собственно, был ангел. Мы обменялись взаимными поклонами и выразили радость, что нам привелось познакомиться. При этом не преминул принести извинения за свою невежливую молитву, что произошло со страху, как аукнется, так и откликнется, чем больше пень, тем крепче клин, и другие подобные речи. Птица отвечала: есть о чем говорить, всякий спасается, как умеет, а со страху хорошее проклятие стоит посредственной молитвы, что я и узнал по себе. На это спросил птицу, а не могу ли я часом распорядиться по своей воле золотою посудою и забрать кое-что получше, дабы малость вознаградить себя за претерпетые страхи. Птица, или ангел, отсоветовала мне и сказала, что я должен все оставить хозяину, который доселе не мог пользоваться своим домом и таким образом понес изрядные убытки; я не должен ничего брать с собою, кроме бокала, в который вделана чрезвычайно дорогая жемчужина. Жемчужина сия полезна тем свойством, что превращает в золото все, к чему бы ни прикоснулась, однако снова возвращает в прежнее состояние, когда того пожелают. «Кроме того, – продолжала птица, – за порогом стоит прекрасный оседланный осел, который тебя повезет, стоит только его немножко пнуть в бок».
Поблагодарив за высокую милость и славный подарок, сунул бокал за пазуху, да и за дверь! Осел и вправду стоял за порогом: я сел на него, и, как некогда птица, так теперь он, понес меня по воздуху. Держался крепко, ибо беспрестанно опасался, что свалюсь вниз.
