Достоевский о Европе и славянстве - [19]
— Это Ты? Ты?
Но не получая ответа, быстро прибавляет:
— Не отвечай, молчи. Да и что бы Ты мог сказать? Я слишком знаю, что Ты скажешь. Да Ты и права не имеешь ничего прибавлять к тому, что уже сказано Тобой прежде. Зачем Ты пришел нам мешать? Ибо Ты пришел нам мешать, и Сам это знаешь. Но знаешь ли, что будет завтра? Я не знаю, кто Ты, и знать не хочу. Ты ли это или только подобие Его, но завтра я осужу и сожгу Тебя на костре, как злейшего из еретиков, и тот самый народ, который сегодня целовал Твои ноги, завтра же по одному моему мановению бросится подгребать к Твоему костру угли, знаешь Ты это? Да, Ты, может быть, это знаешь, — прибавил он в проникновенном раздумье, ни на мгновение не отрываясь взглядом от своего Пленника"[108].
Никогда и никто не смел, так дерзко разговаривать с Христом, как Великий инквизитор Ивана. По схоластической логике и по казуистической этике Великого инквизитора, для настоящего евангельского Христа нет больше места на этой планете. Все, что Он заслуживает — это смерть на костре. Идеолог и апологет инквизиции, Великий инквизитор вершит в действительности страшный суд над Христом. Если бы род людской по каким-либо причинам когда-нибудь захотел учинить страшный суд над Христом, он спокойно мог бы для этой цели прибегнуть к услугам Великого инквизитора Ивана как к неизменному исполнителю этого суда, ибо он страшнее, немилосерднее и логичнее чем кто-либо осуждает Христа и Его план спасения мира.
В мире, основанном на абсурде, не может быть осуществлен идеальный план Христа по спасению мира. Поэтому инквизитор предлагает свой план, утверждая следующее: человеческая природа слишком низка, грязна, несовершенна в сравнении с тем, какой ее Себе представляет мечтатель Христос, предлагая фантастический план спасения мира. Христос проявил Себя как "самый худший еретик" по отношению к человеческой натуре, еретик, которого необходимо немедленно сжечь.
По мнению Великого инквизитора, Свой идеалистический план о спасении мира Христос представил в Своих ответах Искусителю в пустыне. А своими вопросами Искуситель изложил свое понимание мира и его проблем. Три вопроса Искусителя представляют самое великое, потрясающее чудо, происшедшее на земле, ибо в них выражена вся история рода людского. В них воплощаются все неразрешимые исторические противоречия человеческой природы, к этому ничего нельзя ни добавить, ни от этого отнять.
Без сомнения, и Искуситель, и Искушаемый выражают свои философские взгляды на мир и свои планы об устройстве мира; первый — своими вопросами, Второй — Своими ответами. Во всех трех вопросах Искуситель гениально выразил себя, показал свою сущность, изложил свою биографию, определил свою суть. Чтобы соблазнить Искушаемого, он собрал все зло, мобилизовал все темные силы и явил себя духом умным и страшным, воплощающим космическое зло. Он искушал Христа всеми искушениями [109] и тем самым раскрыл планы и методы своей работы в мире.
Ибо все искушения, которыми Искуситель искушает людей во все времена, это ничто другое, как подробно разработанные три искушения, предложенные Христу в пустыне.
"Если бы возможно было помыслить, — говорит инквизитор Христу, — лишь для пробы и для примера, что три вопроса страшного духа бесследно утрачены в книгах и что их надо восстановить, вновь придумать и сочинить, чтоб внести опять в книги, и для этого собрать всех мудрецов земных — правителей, первосвященников, ученых, философов, поэтов, и задать им задачу: придумайте, сочините три вопроса, но такие, которые мало того, что соответствовали бы размеру события, но и выражали бы сверх того, в трех словах, в трех только фразах человеческих всю будущую историю мира и человечества, то думаешь ли Ты, что вся премудрость земли, вместе соединившаяся, могла бы придумать хоть что-нибудь подобное по силе и глубине тем трем вопросам, которые действительно были предложены Тебе тогда могучим и умным духом в пустыне? Уж по одним вопросам этим, лишь по чуду их появления, можно понимать, что имеешь дело не с человеческим текущим умом, а с вековечным и абсолютным. Ибо в этих трех вопросах как бы совокуплена в одно целое и предсказана вся дальнейшая история человеческая и явлены три образа, в которых сойдутся все неразрешимые исторические противоречия человеческой природы на всей земле. Тогда это не могло быть еще так видно, ибо будущее было неведомо, но теперь, когда прошло пятнадцать веков, мы видим, что все в этих трех вопросах до того угадано и предсказано и до того оправдалось, что прибавить к ним или убавить от них ничего нельзя более" [110].
Великий инквизитор, без сомнения, прав, когда подчеркивает исключительную важность искушения Христа в пустыне. Он искусно сравнивает два плана спасения мира: план Искусителя и план Искушаемого, он проверяет их осуществимость в этом мире, сравнивает их, насколько они полезны для людей, и приходит к поразительному заключению: только советы великого и страшного духа могли бы при поддержании сносного порядка создать условия безопасного существования этим слабосильным бунтовщикам, этим недозавершенным созданиям, которые созданы "как бы для опыта и как бы в насмешку"
Философские пропастиПреподобный Иустин (Попович)Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2005 годНабрано без примечаний.
Настоящий оттиск из первого выпуска альманаха «Православие» включает в себя перевод новооткрытых текстов преподобного Иустина (Поповича), озаглавленных сербским издателем «Записки об экуменизме». Это наброски мыслей к будущей книге, которую святой Иустин не успел написать. Его размышления касаются не только экуменизма, но и вообще современной западной цивилизации, католицизма, протестантизма, гуманизма, и в центре всех рассуждений — Богочеловек Христос и Его Церковь.
Достоевский не всегда был современным, но всегда — со–вечным. Он со–вечен, когда размышляет о человеке, когда бьется над проблемой человека, ибо страстно бросается в неизмеримые глубины его и настойчиво ищет все то, что бессмертно и вечно в нем; он со–вечен, когда решает проблему зла и добра, ибо не удовлетворяется решением поверхностным, покровным, а ищет решение сущностное, объясняющее вечную, метафизическую сущность проблемы; он со–вечен, когда мудрствует о твари, о всякой твари, ибо спускается к корням, которыми тварь невидимо укореняется в глубинах вечности; он со–вечен, когда исступленно бьется над проблемой страдания, когда беспокойной душой проходит по всей истории и переживает ее трагизм, ибо останавливается не на зыбком человеческом решении проблем, а на вечном, божественном, абсолютном; он со–вечен, когда по–мученически исследует смысл истории, когда продирается сквозь бессмысленный хаос ее, ибо отвергает любой временный, преходящий смысл истории, а принимает бессмертный, вечный, богочеловеческий, Для него Богочеловек — смысл и цель истории; но не всечеловек, составленный из отходов всех религий, а всечеловек=Богочеловек." Преп.
Cлово архимандрита Иустина проникает в мысль самого Апостола Любви так глубоко, что 1900 лет, отделяющие нас от момента написания этого послания, как бы сглаживаются и кажется, что обращено оно именно и непосредственно к нам – современным людям мира, уже не знающего Бога подобно тому, как мир первого столетия Его еще не знал…
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
М.Н. Эпштейн – известный филолог и философ, профессор теории культуры (университет Эмори, США). Эта книга – итог его многолетней междисциплинарной работы, в том числе как руководителя Центра гуманитарных инноваций (Даремский университет, Великобритания). Задача книги – наметить выход из кризиса гуманитарных наук, преодолеть их изоляцию в современном обществе, интегрировать в духовное и научно-техническое развитие человечества. В книге рассматриваются пути гуманитарного изобретательства, научного воображения, творческих инноваций.
Книга – дополненное и переработанное издание «Эстетической эпистемологии», опубликованной в 2015 году издательством Palmarium Academic Publishing (Saarbrücken) и Издательским домом «Академия» (Москва). В работе анализируются подходы к построению эстетической теории познания, проблематика соотношения эстетического и познавательного отношения к миру, рассматривается нестираемая данность эстетического в жизни познания, раскрывается, как эстетическое свойство познающего разума проявляется в кибернетике сознания и искусственного интеллекта.
Автор книги профессор Георг Менде – один из видных философов Германской Демократической Республики. «Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту» – исследование первого периода идейного развития К. Маркса (1837 – 1844 гг.).Г. Менде в своем небольшом, но ценном труде широко анализирует многие документы, раскрывающие становление К. Маркса как коммуниста, теоретика и вождя революционно-освободительного движения пролетариата.
Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.