Достоевский о Европе и славянстве - [18]
Иван Карамазов ставит проблему Христа шире и раскованнее, чем кто-либо. Христа и Его план спасения мира он подвергает такой критике, которой люди ранее не знали. Вся так называемая высокая критика всех этих Древсов и Штраусов, Ренанов и Бауэров — сущая наивность в сравнении с ужасающей критикой, которой подвергает Иван Карамазов Христа. Он сильно чувствует и явно осознает богочеловеческую историчность Христа. Во Христе он видит Богочеловека. Следуя фактам, он не может не считать Христа Творцом и Спасителем мира. Он отталкивается от этих факторов, как от чего-то самого лучшего в истории нашей планеты. Глубоко убежденный во всем этом, он, тем не менее, беспощадно критикует Христа — Спасителя мира, немилосердно критикует Христа — Творца мира. А чтобы критика была более проникновенной, более искренней и реалистичной, Иван придает ей форму поэмы. Поэма называется "Великий инквизитор". В поэме Ивана главные личности — Христос и Великий инквизитор. Реализм Личности Христа вобрал в себя всю несказанную прелесть Его евангельской возвышенности и богочеловеческого совершенства, а реализм Великого инквизитора излучает тяжкую трагедию человеческого существа, существа, чья критика дышит логикой космического зла и печалью земного отчаяния. Встреча этих личностей представляет самую драматическую страницу поэмы. Очень значительно и верно евангельской историософии то, что Христос в поэме не говорит ничего, Он только приходит и уходит.
Событие происходит в Испании, в городе Севилье, в страшное время инквизиции, когда во славу Божию каждый день полыхали костры, когда на "великолепных" судилищах (аутодафе) сжигали еретиков. И Христос захотел посетить детей Своих, и именно там, где в это время сжигали еретиков. И по Своему неизмеримому милосердию Он приходит еще раз к людям в том самом человеческом облике, в котором ходил среди людей тридцать лет и три года. Он ступает на жаркие улицы Севильи, где прошедшей ночью на "великолепном аутодафе" в присутствии короля, двора витязей, кардинала и прекрасных придворных дам, перед многочисленным населением всей Севильи кардинал, Великий инквизитор, сжег почти сотню еретиков ad majorem Dei gloriam — ради великой славы Божьей.
Он появляется тихо, незаметно, — но, о чудо! все Его сразу же узнают. Народ бросается к Нему, окружает Его, собирается вокруг Него толпами, следует за Ним. Он молча проходит среди них с тихой улыбкой бесконечной жалости. Солнце любви горит в Его сердце, зраки светлости, просветления и силы сияют в Его глазах и изливаются на людей, потрясают их сердца любовью, которая откликается на все. Он простирает к ним руки, благословляет их, и от прикосновения к Нему, даже только к одеждам Его, исходит целительная сила…
Вдруг из толпы раздается голос некоего старца, слепого с детства: "Господи, исцели меня, чтобы и я увидел Тебя"! И, о чудо! пелена спадает с его очей, и слепой видит Его. Народ плачет и целует землю, по которой Он ступает. Дети бросают перед Ним цветы, поют и восклицают: "Осанна! Это Он, это Он Сам! — повторяют все. — Это должен быть Он и никто другой! Он, только Он!"
"Он останавливается на паперти Севильского собора в ту самую минуту, когда во храм вносят с плачем детский открытый белый гробик: в нем семилетняя девочка, единственная дочь одного знатного гражданина. Мертвый ребенок лежит весь в цветах. "Он воскресит твое дитя", — кричат из толпы плачущей матери. Вышедший навстречу гроба соборный патер смотрит в недоумении и хмурит брови. Но вот раздается вопль матери умершего ребенка. Она повергается к ногам Его: "Если это Ты, то воскреси дитя мое!" — восклицает она, простирая к Нему руки. Процессия останавливается, гробик опускают на паперть к ногам Его. Он глядит с состраданием, и уста Его тихо и еще раз произносят: "Талифа куми" — "и возста девица". Девочка подымается во гробе, садится и смотрит, улыбаясь, удивленными раскрытыми глазками кругом. В руках ее букет белых роз, с которым она лежала в гробу. В народе смятение, крики, рыдания, — и вот, в эту самую минуту вдруг проходит мимо собора по площади сам кардинал, великий инквизитор. Это девяностолетний, почти старик, высокий и прямой, с иссохшим лицом, со впалыми глазами, но из которых еще светится, как огненная искорка, блеск. О, он не в великолепных кардинальских одеждах своих, в каких красовался вчера перед народом, когда сжигали врагов римской веры, — нет, в эту минуту он лишь в старой, грубой монашеской своей рясе. За ним на известном расстоянии следуют мрачные помощники и рабы его и "священная" стража. Он останавливается перед толпой и наблюдает издали. Он все видел, он видел, как поставили гроб у ног Его, видел, как воскресла девица, и лицо его омрачилось. Он хмурит седые густые брови свои, и взгляд его сверкает зловещим огнем. Он простирает перст свой и велит стражам взять Его. И вот, такова его сила и до того уж приучен, покорен и трепетно послушен ему народ, что толпа немедленно раздвигается пред стражами, и те, среди вдруг наступившего гробового молчания, налагают на Него руки и уводят Его. Толпа моментально, вся, как один человек, склоняется головами до земли пред старцем-инквизитором; тот молча благословляет народ и проходит мимо. Стража проводит Пленника в тесную и мрачную сводчатую тюрьму в древнем здании Святого Судилища и запирает в нее. Проходит день, наступает темная, горячая и "бездыханная севильская ночь". Воздух "лавром и лимоном пахнет". Среди глубокого мрака вдруг отворяется железная дверь тюрьмы и сам старик великий инквизитор со светильником в руках медленно входит в тюрьму. Он один, дверь за ним тотчас запирается. Он останавливается при входе и долго, минуту или две всматривается в лицо Его. Наконец тихо подходит, ставит светильник на стол и говорит Ему:
Философские пропастиПреподобный Иустин (Попович)Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2005 годНабрано без примечаний.
Настоящий оттиск из первого выпуска альманаха «Православие» включает в себя перевод новооткрытых текстов преподобного Иустина (Поповича), озаглавленных сербским издателем «Записки об экуменизме». Это наброски мыслей к будущей книге, которую святой Иустин не успел написать. Его размышления касаются не только экуменизма, но и вообще современной западной цивилизации, католицизма, протестантизма, гуманизма, и в центре всех рассуждений — Богочеловек Христос и Его Церковь.
Достоевский не всегда был современным, но всегда — со–вечным. Он со–вечен, когда размышляет о человеке, когда бьется над проблемой человека, ибо страстно бросается в неизмеримые глубины его и настойчиво ищет все то, что бессмертно и вечно в нем; он со–вечен, когда решает проблему зла и добра, ибо не удовлетворяется решением поверхностным, покровным, а ищет решение сущностное, объясняющее вечную, метафизическую сущность проблемы; он со–вечен, когда мудрствует о твари, о всякой твари, ибо спускается к корням, которыми тварь невидимо укореняется в глубинах вечности; он со–вечен, когда исступленно бьется над проблемой страдания, когда беспокойной душой проходит по всей истории и переживает ее трагизм, ибо останавливается не на зыбком человеческом решении проблем, а на вечном, божественном, абсолютном; он со–вечен, когда по–мученически исследует смысл истории, когда продирается сквозь бессмысленный хаос ее, ибо отвергает любой временный, преходящий смысл истории, а принимает бессмертный, вечный, богочеловеческий, Для него Богочеловек — смысл и цель истории; но не всечеловек, составленный из отходов всех религий, а всечеловек=Богочеловек." Преп.
Cлово архимандрита Иустина проникает в мысль самого Апостола Любви так глубоко, что 1900 лет, отделяющие нас от момента написания этого послания, как бы сглаживаются и кажется, что обращено оно именно и непосредственно к нам – современным людям мира, уже не знающего Бога подобно тому, как мир первого столетия Его еще не знал…
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
М.Н. Эпштейн – известный филолог и философ, профессор теории культуры (университет Эмори, США). Эта книга – итог его многолетней междисциплинарной работы, в том числе как руководителя Центра гуманитарных инноваций (Даремский университет, Великобритания). Задача книги – наметить выход из кризиса гуманитарных наук, преодолеть их изоляцию в современном обществе, интегрировать в духовное и научно-техническое развитие человечества. В книге рассматриваются пути гуманитарного изобретательства, научного воображения, творческих инноваций.
Книга – дополненное и переработанное издание «Эстетической эпистемологии», опубликованной в 2015 году издательством Palmarium Academic Publishing (Saarbrücken) и Издательским домом «Академия» (Москва). В работе анализируются подходы к построению эстетической теории познания, проблематика соотношения эстетического и познавательного отношения к миру, рассматривается нестираемая данность эстетического в жизни познания, раскрывается, как эстетическое свойство познающего разума проявляется в кибернетике сознания и искусственного интеллекта.
Автор книги профессор Георг Менде – один из видных философов Германской Демократической Республики. «Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту» – исследование первого периода идейного развития К. Маркса (1837 – 1844 гг.).Г. Менде в своем небольшом, но ценном труде широко анализирует многие документы, раскрывающие становление К. Маркса как коммуниста, теоретика и вождя революционно-освободительного движения пролетариата.
Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.