Досье «72» - [24]

Они вдруг словно разговорились: какой-то старик попытался изнасиловать подростка в туалете кинотеатра во время вечернего сеанса в среду. Какая-то бабушка играючи вылила кастрюлю с кипятком на голову своей невестки, чтобы отомстить, как она объяснила, за то, что молодая женщина не оставила ей шоколадного мусса. Какой-то отошедший от дел коммерсант просадил за одну ночь за рулеткой шесть миллионов франков и при этом продолжал улыбаться. Нечестность, нажива, злоба, всего было предостаточно. «Хватит!» — озаглавила первую полосу газета «День» перед тем, как начать обстрел раскаленными ядрами правонарушителей. Она не побоялась сделать амальгаму: осуждение пало на всех лиц третьего возраста, при этом не были забыты цифры, которые ставили под угрозу экономическое благополучие нашей прекрасной страны.

Странное дело, при всем этом не было никакого сопротивления. Оппозиция не видела приближения опасности. Редкие попытки защитить стариков были либо неэффективными, либо оборачивались против них же. Так, дебаты, организованные на тему «Что такое старость?», вызвали неожиданную реакцию телезрителей. Геронтологи, старики, приглашенные в качестве главных свидетелей, заявили, что плохое самочувствие и неумение приспособиться к жизни были напрямую связаны с преклонным возрастом. Несомненно, подрывная деятельность Браше приносила свои плоды: постоянно там, где ожидалось выражение симпатии, организаторы добивались только выражения сострадания. Вместо того чтобы добиться жалости, они добивались осуждения: зачем надо доживать до глубокой старости, если это связано со страданиями и так дорого стоило?

Некоему профессору все же удалось вызвать всеобщий интерес: один из участников теледебатов поставил под сомнение целесообразность научных изысканий в области медицины пожилого возраста. Зачем надо было продлевать жизнь в этих условиях? Эксперт объяснил, что, по его мнению, вопрос заключался не в том, чтобы жить дольше, а в том, чтобы жить лучше. Все ему аплодировали, кроме старика, сидевшего в глубине зала слева: его мучил ревматизм, но он продолжал сидеть. Как он сказал в своем вступительном слове, он продолжал цепляться за пальму.

Тот же самый профессор вечером того же дня провел презентацию немецкого обучающего аппарата «тренажер старости». Этот аппарат представлял собой что-то вроде комбинезона, нагруженного свинцовым балластом для уменьшения подвижности членов. Каска с узкой смотровой щелью и непрозрачным стеклом делала расплывчатым восприятие внешнего мира. Снаряженному подобным образом подопытному кролику было трудно перемещаться, брать предметы, видеть и слышать. Он становился стариком. Когда его извлекли из этого скафандра, он снова обретал все свои способности и испытывал ощущение возвращения к жизни.

Опыт всем понравился, всех убедил, «тренажер старости» стал модной игрушкой. Ни одна ярмарка, ни один парк аттракционов, ни один местный праздник, кроме тех, что организовывались для лиц третьего возраста, не обходился без того, чтобы на видном месте не красовалось это новое развлечение. Все хотели знать, как и когда люди становились старыми. Некоторые комбинезоны были усовершенствованы до такой степени, что позволяли имитировать разные возрастные категории. За сто франков можно было на четверть часа стать семидесятилетним стариком. За сто пятьдесят франков — стариком восьмидесяти лет. Для того чтобы побывать в шкуре девяностолетнего старца, надо было заплатить двести франков, эта надбавка была оправдана тем, что оборудование было более совершенным.

Реакция любопытных была единогласной: старость — это кораблекрушение. Смеясь от облегчения, делая круговые движения руками, приседая, чтобы убедиться, что кошмар закончился, они говорили всем, кому это было интересно: надо пользоваться молодыми годами, потому что старость… ужас! Так жить, если честно, не стоит.

Реклама на экранах телевизоров и на стенах домов стала все больше и больше изображать стариков жадными и заносчивыми, они уже переставали быть уличными шалунами.

То тут, то там стали возникать словесные перепалки, стычки. Молодые кулаки потянулись к муниципальным автобусам, захваченным обладателями карт «Сеньор». На тротуарах уже никто не отходил в сторону, чтобы пропустить пожилую женщину. Это было, конечно, просто выражением настроения, у молодых горячая кровь. В этих условиях можно было расценить чрезмерным заявление газеты «Монд» о возникновении мордобития нового типа. Новый тип, да, но такого рода мордобитие — это еще не преступление.

Как бы то ни было, отношения между поколениями становились напряженными. Озлобленность молодых привела к формированию у их предков смутного чувства вины. Они не совсем понимали причин иногда плохо скрываемой враждебности к ним. Чем они это заслужили? Но дело обстояло именно так, и надо было приспосабливаться к этим условиям. Тогда старики отвернулись от мира, перестали поодиночке выходить из дома в ночное время, а когда навстречу им попадались молодые, в их глазах загорался огонек тревоги. Однако для подобного психоза не было никаких причин. Провокации против них имели только словесную оболочку, и в них еще проскальзывали добрые слова. Все это происходило от типично французского юмора, возможно, не всегда деликатного, но который старые люди перестали воспринимать. В общем, возникло какое-то непонимание.