Дорогой сна - [3]

— А вы в них уверены, Канцлер?

— Как в себе, Ваша Безликость.

— Это хорошо. Давайте.

Канцлер сунул руку в карман своего плаща и вытащил черный бархатный мешочек. Распустил завязку и вытряхнул на стол горку самоцветов. Старуха жадно разворошила ее сучковатой кистью. По стенам побежали радужные отсветы и переливы. Как будто прыгали, отражаясь в цветных окошках, озорные солнечные зайцы.

Безликая ведьма поспешно прикрыла камушки полой плаща.

— Почему так мало?

— Почтенным горожанам перестают сниться цветные сны. Их сны теперь добротны и скучны, как… болотные сапоги. Но, Ваша Безликость, дозвольте спросить.

Она благосклонно кивнула остроконечным капюшоном:

— Когда цветные сны исчезнут, что… дальше?

— А вы не понимаете?

Канцлер не понимал. Он очень замерз и мечтал о чае с малиной и о теплой постели.

— Потому вы никогда не станете великим.

Ведьма взмахнула плащом, и ветер прошелся по комнате, заставляя сырые одежки Канцлера липнуть к телу.

— У людей еще есть мечты. И улыбки. Канцлер, вы хотите купить улыбку?

Канцлер поежился. Так, словно за воротник ему упала самая большая и холодная капля сегодняшнего дождя.

А Безликая Ведьма вдруг очутилась так близко, что ее корявый ноготь едва не впился канцлеру в глаз:

— Но если Силега… если она проникнет в город… мало того, если она подойдет к ратуше… мало того, если она повернет стрелки на часах…

— Никогда, — прошептал Канцлер хрипло. — Ворота сторожат Глиняные Рыцари. А цветные сны — здесь, у вас. Никто не вернет их назад, чтобы выложить для принцессы дорогу. До часов ей не добраться.

— Гляди… — корявый ноготь оцарапал Канцлеру щеку и шею. Ведьма ссыпала камушки-сны в мешочек и словно бы растворилась в стене. Радостно заскакал, запрыгал в печке огонь…

* * *

— Ну и жаба! — проворчал Сенич, швыряя огрызком в мусорное ведро у скамейки.

— Кто?

— Эта твоя, безликая… медьма.

— Она не моя!

Но Сенич как будто не услышал.

Он накручивал елочные гирлянды на руль велосипеда и упорно морщил лоб. Потом строго взглянул на Ильку:

— Я этого так не оставлю!

— Чего?

— Ну, чтобы Канцлер сны воровал, и принцесса… Кстати, я не очень понял…

Илька тяжело вздохнула. Посмотрела на город в песочнице, обвела прутиком самую большую башню.

— Они заколдовали принцессу. Укололи ей руку отравленным веретеном.

Сенька ахнул:

— И что, она будет спать сто лет? Как эта… Красная Шапочка?..

Илька хрюкнула, зажимая ладошкой рот. Даже про страх позабыла.

— И нечего смеяться, — пробурчал Сенич, краснея. — Я не обязан читать вашу девчачью ерунду.

— Извини, — всхлипывая от смеха, пискнула Илька. — Безликая Ведьма велела распустить такие слухи. Будто принцесса будет спать в заколдованном замке в дремучем лесу ровно сто лет. Если, конечно, какой-нибудь храбрец не найдет туда дорогу и не разбудит принцессу поцелуем. Только ни один храбрец не вернулся. Зато в Лерате появились Глиняные Рыцари.

— А что это такое? — тяжело дыша, спросил Сенька. Нетрудно было догадаться, что он уже представляет себя на месте такого храбреца.

— Не знаю, — сказала Илька печально. Ясно же было с самого начала, что ее Сенич искать бы не стал. Ну и подумаешь! Подумаешь, хулиган дворовый! Даже не принц.

— Ты чего красная?

— Я-а? — девчонка незаметно смахнула слезы. — Ты не представляешь, какой Лерат был… красивый.

Волшебный — как на рисунках художницы Стерлиговой, там, где башни и навесные мосты. Где розы и плющ обвивают чугунные балкончики; серебрятся водостоки. Крыши похожи на ежиков из-за флюгеров, голубятен и частокола дымовых труб. Крыши изгибаются, как кошачьи спинки под теплой рукой, трутся об облака. Но рисунки черно-белые, а Лерат — это как брызнувшие в темную реку цветные огоньки. И их все больше, больше. И выше всех — полная луна: часы на остроконечной башне ратуши.

Но так было, пока не пришла Безликая Ведьма. А при ней огни погасли, и принцесса Силега исчезла из города, и цветные стекла вынуты из окон, а тополя спилили. И ворота стерегут страшные Глиняные Рыцари. А по ночам Канцлер летает на метле и ворует цветные сны — у кого они еще есть.

Илька сердито вытерла нос. Ну, вот еще, плакать она будет!

— Ни в каком лесу никакой принцессы нет. Это Ведьма с Канцлером нарочно так врут.

— А где есть?

— Не знаю. Только, раз она веретеном укололась, у нее рука тряпочкой перевязана.

— Пфэ, — буркнул Сенич, — давно зажить могло.

— Это у нас — могло. А в сказке все по-другому.

Она стащила бейсболку Сеньке на нос. Но он не стал сердито гоняться за Илькой по всему двору. Он поскреб нос, покрытый веснушками, и поднял велосипед:

— Все. Идем туда.

Сердце Ильки нырнуло в пятки и там затрепыхалось, как какой-нибудь попавший на удочку неразумный карасик.

— Ку-куда?

— Ту-туда.

Было понятно, что Сенич не дразнится, волнуется просто.

— А к-как?

Пацан повернул бейсболку козырьком назад:

— Ну, ты будешь спать. И не присни меня, посмей только! — он показал девчонке кулак.

Илька встряхнула косичками:

— Днем я не засну.

— Заснешь. Как миленькая!

— А иначе ты меня стукнешь? — она стиснула кулаки.

— Ша, медузы! — раздалось из-под ног. Дети дружно подпрыгнули. — Мой хвост! Не, ну говорящего кота не видели! Ну, молодежь!

Тимофей Отдай Весло презрительно облизнул белую подушечку на правой передней лапе.