Дорогой мистер Холмс - [69]

Механизм действия морфина и героина (токсическое действие сильнее в несколько раз, чем у морфина) связан с угнетением дыхательного, кашлевого и сосудодвигательного центров, возбуждением центра блуждающих нервов, антихолинэстеразным действием (миоз) и кардиотоксическим эффектом.

Кокаин избирательно действует на центральную нервную систему, вызывая паралич сосудодвигательного и дыхательного центров ствола головного мозга, спинного мозга.

В картине отравления наркотиками ведущее место занимают симптомы нарушения функции центральной нервной системы (маниакально-депрессивные синдромы; развитие коматозных состояний и т. д.), дыхательной (угнетение дыхательного центра) и сердечно-сосудистой недостаточности.

При исследовании трупов лиц, умерших от отравления наркотиками, обращают внимание на следы инъекций и рубцы после инъекционных абсцессов. В остальном морфологическая картина не является характерной, проявляется выраженным венозным полнокровием и циркуляторными нарушениями во внутренних органах. Могут выявляться множественные кровоизлияния под серозными и слизистыми оболочками и другие признаки быстро наступившей смерти.

В повести «Знак четырех» в качестве орудия убийства выступают отравленные ядом шипы, которые выпускал из духовой трубки туземец Тонга.

Практически с самых первых страниц мы видим, как Холмс приходит к выводу о том, что они столкнулись со случаем отравления. Это становится понятным, когда они с доктором Уотсоном участвуют в осмотре тела Бартоломью Шолто.

Следует отметить тот факт, что очень характерное для случаев отравления описание тела дано Конан Дойлом на страницах данной повести:

«Возле стола в деревянном кресле сидел в поникшей позе хозяин дома, наклонив голову к левому плечу и улыбаясь этой ужасной, непостижимой улыбкой. Он был холодный и уже окоченел. Он был мертв, по-видимому, уже несколько часов. Я обратил внимание, что не только его лицо было искажено гримасой, но руки и ноги были вывернуты и скрючены самым непотребным образом…

– Это значит, что здесь было совершено убийство, – сказал Холмс, наклоняясь к окоченевшему трупу несчастного Бартоломью Шолто. – А, я так и ожидал. Смотрите! – И он указал на вонзившийся в кожу над ухом тонкий длинный темный шип.

– Походит на шип от какого-то растения, – заметил я.

– Это и есть шип. Можете вынуть его. Только осторожно, он отравлен.

Осторожно, двумя пальцами я вынул шип. Он поддался очень легко, не оставив на коже почти никакого следа. Место прокола обозначилось только маленьким пятнышком засохшей крови…

– Пока они еще не пришли, – сказал Холмс, – коснитесь ладонью руки и ноги этого бедняги. Что вы чувствуете?

– Мускулы затвердели, как дерево, – ответил я.

– Вот именно. Они сведены сильнейшей судорогой. Это не простое трупное окоченение. На какую мысль наводит вас эта гиппократовская, или, как любили писать старые писатели, сардоническая улыбка и это окостенение?

– Смерть наступила в результате действия какого-то сильного алкалоида растительного происхождения, – отвечал я, – наподобие стрихнина, вызывающего столбняк.

– Это первое, о чем я подумал, когда увидел это перекошенное лицо. Войдя в комнату, я сразу же стал искать, чем был введен яд. И, как помните, обнаружил шип, который едва наколол кожу. Обратите внимание, что шип поразил ту часть головы, которая обращена к отверстию в потолке, если сидеть прямо на этом стуле. А теперь давайте осмотрим сам шип.

Я осторожно взял шип и поднес к фонарю. Он был длинный, острый и черный, у самого острия засохший подтек какой-то густой жидкости. Тупой конец имел овальную форму и носил следы ножа.

– Это от дерева, растущего в Англии?

– Разумеется, нет. Так вот, Уотсон, имея в своем распоряжении столько фактов, вы должны прийти к правильному заключению…»

В рассказе «Вампир в Суссексе» мы снова встречаемся с ядом растительного происхождения. Вновь Холмс, используя свои знания и свой неповторимый метод, находит разгадку странного происшествия в доме Фергюсона: «Мысль о вампирах я почел абсурдной. В практике английской криминалистики подобные случаи места не имели. И в то же время, Фергюсон, вы действительно видели, как ваша жена отпрянула от кроватки сына, видели кровь на ее губах.

– Да, да.

– А вам не пришло в голову, что из ранки высасывают кровь не только для того, чтобы ее пить? Вам не вспоминается некая английская королева, которая высасывала кровь из раны для того, чтобы извлечь из нее яд?

– Яд?

– В доме, где хозяйство ведется на южноамериканский лад, должна быть коллекция оружия – инстинкт подсказал мне это прежде, чем я увидел ее собственными глазами. Мог быть использован, конечно, и какой-либо другой яд, но это первое, что пришло мне на ум. Когда я заметил пустой колчан возле небольшого охотничьего лука, я увидел именно то, что ожидал увидеть. Если младенец был ранен одной из его стрел, смоченных соком кураре или каким-либо другим дьявольским зельем, ему грозила неминуемая смерть, если не высосать яд из ранки.

И потом собака. Тот, кто задумал пустить в ход такой яд, сперва непременно испытал бы его, чтобы проверить, не утратил ли он свою силу. Случая с собакой я не предвидел, но смысл его разгадал, и этот факт занял свое место в моем логическом построении.