– Эй!
Я услышал приближающееся постукивание высоких каблучков Марии.
– Эй! Сделал мне потеплей?
Потеплей? Ей? Может, я чего-то не расслышал?
– Ну... – начал было я.
– Ты снял наконец одежду?
– Да. Я... Держи!
Она приоткрыла дверь и, просунув в нее руку, попыталась встретиться с моей. У нее ни черта не получилось. В конце концов мне все-таки удалось всучить ей этот мокрый узел.
Она хохотала, как девчонка на свидании, я услышал между приступами смеха:
– Минуточку. Я принесу тебе выпить.
Каблучки застучали по коридору и через минуту вернулись. Мое тело покрылось мурашками. Я больше не слышал стука каблучков, я слышал шлепанье босых ног, точно такое, как в “Эль Пенаско”. Что ж, Мария у себя дома и может, если ей вздумается, ходить босиком. И ванная комната ее.
Она снова просунула руку в дверь. Теперь в ней был высокий стакан, в каких делают ромовый коктейль. Я не знал, что в нем, но схватил стакан одной рукой, другой схватил за руку Марию и стал пить из стакана. Мне было все равно, что в нем, лишь бы были градусы. К тому же я в некотором роде оживший мертвец. Я выпил все до капельки, не выпуская ее руки, поставил ей на ладонь пустой стакан и сказал:
– Еще.
– Ого-го! Сию минуту.
Я расхохотался. Она, вероятно, принесла два стакана, потому что буквально через полсекунды появился новый, который я тут же схватил.
– Благодарю. Это что, твой?
– Пей. Я сделаю себе еще.
Все, что бы она ни сказала, вызывало у меня приступ смеха. На этот раз я чуть было не лопнул от него. Я сделал глоток и услышал шлепанье ее босых ног. Мне становилось все лучше и лучше. Тепло было и внутри, и снаружи, главное же вокруг не было ни одного мошенника.
Я даже не слышал, как она вернулась. Просто открылась дверь и в нее вошла Мария. Определенно, она собиралась принять душ. И тоже не собиралась делать это в одежде. У нее в руке был высокий стакан, она захлопнула за собой дверь и отпила из него.
– Ты, кажется, о'кей, – сказала она и улыбнулась.
Я промычал что-то нечленораздельное.
Она опустошила свой стакан, поставила его на маленький туалетный столик, увидела мой недопитый коктейль и протянула его мне.
– Хочешь?
– Да, пожалуй. Спасибо. Хочу, кажется, да, да, хочу. Я выпил все одним залпом. Она взяла у меня стакан и поставила его на туалетный столик рядом со своим. В мой открытый рот бежала вода. Я видел, что Мария идет на меня. Да, да, именно идет.
– Подвинься, Шелл, дорогой. Дай местечко Марии. Я подвинулся в самый угол ванны. Все было в полном порядке.
– Заходи, – сказал я. – Водичка отменная.
– М-мм, – промурлыкала она, ступив под душ. – Восхитительно.
Я не знал, что мне сказать, но мне очень хотелось что-нибудь сказать. Если я ничего не скажу, Мария еще решит, что я неотесанный болван. Однако, согласитесь, в такую минуту жуть как трудно подобрать единственно верную фразу.
– Ты, Мария, такая красотка, – изрек я.
Она молча взяла мыло.
– У тебя здесь так чудесно, – снова поднатужился я. – Такой прелестный уголок.
– Хорошая водичка, – сказала она. – Потри мне спину.
Черт побери, если она не желает со мной разговаривать, и не надо. Потру ей спину. Что я и сделал. Потом то, это, еще что-то. Она каждый раз твердила: “М-мм, хорошая водичка”.
В конце концов вода сделалась холодной, и тут меня осенило, что я сыт по горло всем этим: и нахальным коридорным, и парением над безднами, и попытками вести под душем ничего не значащий светский разговор.
– Малышка, давай-ка лучше выбираться из этой тесной квартиры, – сказал я.
Что мы и сделали. Она повела меня в спальню, и мы даже дошли до кровати. Правда, с трудом.
Маленькая акробатка была потрясающа. Когда она плясала в ресторане, я, можно сказать, ничего не заметил. То была лишь разминка перед игрой, а это уже был чемпионат.
Сзади меня было раскрытое окно, в котором в любой момент могла появиться зловещая физиономия и изрешетить меня пулями. Пускай хоть целая дюжина физиономий с гранатометами – плевать я хотел. Похоже, меня это теперь не касалось. Все это осталось где-то там, в прошлом. Хотя я всем своим существом остро, как никогда раньше, ощущал скоротечность нашей жизни.
Шло время, полное необычных ощущений, поколебавших мою веру в законы возможного. По правде говоря, и вероятного тоже. Наконец стало тихо и покойно, как в могиле. И я решил, что это, быть может, смерть.
– Шелл? – через какое-то время подала голос Мария.
– А, ты здесь.
– Шелл, – повторила она.
– Да?
– Встань и зажги свет.
– Легко сказать “встань и зажги свет”. Господи, встань и зажги свет. Ты полагаешь, я способен на это? У меня такое ощущение, будто я вывихнул все тело.
– Шелл.
– Да?
– Ты знаешь, что я из себя представляю?
– Да. Ты шпионка от синдиката. Ты вывела меня из строя. Теперь они захватят весь мир.
– Ну, в этом я не разбираюсь. Я хотела сказать, что я теперь представляю из себя развалину. И это твоя заслуга. Я ни за что не смогу встать и зажечь свет.
– Ну и черт с ним. Зачем нам свет? Пускай всегда будет темно и приятно.
– Шелл.
– Да?
– Спокойной ночи, Шелл.
– Спокойной ночи, Мария.
Больше мы ничего не сказали друг другу. Засыпая, я думал о том, что завтра Мария Кармен вряд ли будет в состоянии выступать.
