Дорогой Джим - [98]
Ууггрррххх!..
Даже не успев ни о чем подумать, я вонзила нож Джиму в грудь… он вошел, точно в масло — по самую рукоятку. Выдернув его, я ударила этого гада еще раз… потом еще и еще. Брызнувшая кровь попала мне в глаз — я досадливо смахнула ее, точно это были брызги дождя. В ушах у меня грохотало, и я понимала, что волк может догадаться о том, чего я не хочу слышать.
Кто-то выбил из моей руки нож… кажется, это была Фиона. Да, наверное, все-таки она — потому что в следующую минуту я увидела, как она сама наклонилась над Джимом и ее рука вдруг заходила… вверх-вниз… вверх-вниз. Она остановилась, только когда Ифе, ухватив ее за плечо, оттащила сестру в сторону.
Что-то красное и металлическое ослепительно сверкнуло на солнце — я инстинктивно обернулась. И пошла к нему, спотыкаясь и пошатываясь, словно пьяная. В двух шагах от припаркованного на причале «винсент-комета» я упала. Потом заставила себя встать и снова двинулась к нему. Зачем-то потрогала бак с горючим — чистенький, без единого пятнышка, — внутри что-то заплескалось, когда я качнула мотоцикл. Кожа на моих руках начала зудеть: кровь постепенно стала подсыхать, превращаясь в темную корку. Я оглянулась на сестер. Ифе поддерживала Фиону, а та махала рукой и пыталась что-то сказать, но слова прерывались рыданиями. Нестерпимая жара вдруг обрушилась на нас, придавив к земле, даже небо над головой из голубого внезапно стало блекло-желтым, точно старая бумага, — непонятно, почему мне вдруг вспомнилось, что, когда обнаружили тело Сары Мак-Доннел, на ноге у нее не было одной туфли… Я прищурилась.
Рывком вытащив ключ из замка зажигания, я бросила его в сумочку. Как трофей, наверное… впрочем… не знаю. Просто сунула, и все. Потом принялась толкать мотоцикл в воду. Через несколько минут легкий всплеск — и он исчез, вода надежно скрыла его в глубине. Какое-то время я тупо разглядывала пустой причал. «Может, он просто привиделся нам, этот самый Джим Квик», — промелькнуло у меня в голове. Я почти поверила, что так оно и было. Тяжелая каменная плита, придавившая меня к земле, сразу стала как будто легче. Отвернувшись, я быстро зашагала к сестрам.
Глаза Джима были полуоткрыты. Белая бабочка, трепеща крылышками, села ему на шею, привлеченная запахом крови из свежей раны. Я пнула его ногой, и тело Джима завалилось на бок. Ощущение было такое, словно я пихнула мешок с гнилыми яблоками. Потом поставила ногу ему на спину — он не шелохнулся. И вдруг внутри у меня точно сломалось что-то.
Снова залаяла собака — на этот раз совсем близко. Ифе, молча забросив за спину двустволку, схватила нас за руки. Я была как тряпичная кукла. Все мое тело разом будто онемело. Только оказавшись на заднем сиденье «мерса», я снова бросила взгляд на руки — и принялась вытирать их о свою дурацкую юбку. Руки болели, словно я сильно расшибла их. Я так и не поняла почему. Неужели руки убийцы принимают на себя часть той боли, которую они приносят? Возможно. Они так и болят теперь — с того самого дня.
Бросив взгляд через заднее стекло, я увидела Джима — он так и сидел, привалившись спиной к дереву. Как будто задремал на солнце. Даже в смерти он был прекрасен. Я бы сказала — из него получился великолепный труп. Мне вспомнилось, как мы втроем мечтали, что подвесим его за ноги на дереве. Только спросим сначала, кто этот тип, с которым мы переговаривались по радио — тот самый, которому, похоже, было известно о нем все. На этом настаивала Ифе, а мы были не против. Шорох песка под колесами машины оглушил меня, больно отдаваясь в барабанных перепонках.
Потом мы вдруг остановились — так резко, что я боднула приборную доску. Ифе, даже не выключив двигатель, пулей вылетела из машины и бегом бросилась обратно, на ту опушку, где остался Джим. Мы с Фионой уставились ей вслед, потом посмотрели друг на друга и онемели, увидев свои измазанные кровью лица. Убийство, связавшее нас, не располагало к разговору. Наконец вернулась Ифе — усевшись в машину, она молча вдавила в пол педаль газа, забыв захлопнуть дверцу. Так мы и ехали с хлопавшей на ходу дверцей — из-за этого «мерс» смахивал на салун из какого-нибудь голливудского вестерна. Я посмотрела на Ифе… Господи, вылитый сфинкс, от которых балдела Фиона! Взгляд устремлен вдаль, лицо каменное, точно маска. Всю обратную дорогу до ее коттеджа мы проделали с такой скоростью, что я не успевала следить за дорожными знаками.
— Слушай… а чего ты вернулась-то? — наконец не выдержала я, когда снова обрела способность нормально дышать.
— Нож, — бросила она каким-то чужим голосом. Мысли ее были где-то далеко. — Вы оставили нож у него в груди.
Если ты рассчитываешь услышать, как мы мучились потом, в ужасе от содеянного, то придется тебя разочаровать — ничего такого не было. Мы не бродили, как тени, по саду, заламывая руки и заливаясь слезами раскаяния. Ни одна из нас, насколько я помню, не испытывала ни малейшего сожаления. Похоже, старушка леди Макбет погорячилась. Потому что кровь Джима отлично смывалась обычной водой с мылом.
Давай ненадолго задержимся на этом — что-то подсказывает мне, что теперь ты бросился в другую крайность и тебе уже кажется, что мы находили своеобразное удовольствие в том, что сделали. Ну как, я угадала? Небось думаешь, что мы с гиканьем отплясывали в коттедже Ифе, как какие-то чокнутые индейские скво, которым только что удалось снять скальп с бледнолицего, да? Ничуть не бывало. Ох уж эта молодежь… Мне даже кажется, я вижу, как ты укоризненно качаешь головой — ничего святого для нее нет… пьют, развратничают — а что потом? Об этом они не думают… Ну как, угадала? Нет-нет, ничего подобного. Все совсем не так.
Кровавые Средние века. Свободная республика Венеция. Зверское убийство семьи актеров. Невинные жители бесследно исчезают в тюремных застенках дожей… «Зачистку» и устранение неугодных дожу граждан производит тайная организация «Совет десяти».Смертоносный Совет не только не канул в Лету, но и сохранил свое влияние до сегодняшнего дня. Теперь этой грозной машине теневой власти бросает вызов Виктор Талент, тихий ученый, открывший секрет генетического кода риса.Сможет ли Виктор в одиночку противостоять могущественным силам или станет их следующей жертвой?
Владелец магазина географических карт Якоб Шталь мечтает о парусниках и тропических островах, но в реальности еле сводит концы с концами. После убийства его отца, крупно задолжавшего русской мафии, мечта Якоба в некотором роде сбывается — он оказывается в плену на неизвестном судне, совершает побег с помощью прекрасной разбойницы и попадает на райский островок в Карибском море, где его поджидают Робинзон-отшельник, краденые сокровища и ключи к разгадке старых тайн. Но сказочная романтика — лишь маска, скрывающая невыразимый кошмар, о котором посвященные избегают упоминать даже шепотом.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Пансион для девушек «Кэтрин Хаус» – место с трагической историей, мрачными тайнами и строгими правилами. Но семнадцатилетняя Сабина знает из рассказов матери, что здесь она будет в безопасности. Сбежав из дома от отчима и сводных сестер, которые превращали ее жизнь в настоящий кошмар, девушка отправляется в «Кэтрин Хаус», чтобы начать все сначала. Сабине почти удается забыть прежнюю жизнь, но вскоре она становится свидетельницей странных и мистических событий. Девушка понимает, что находиться в пансионе опасно, но по какой-то необъяснимой причине обитатели не могут покинуть это место.
«Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души». Face «Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют». Elle Люси Флай – изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие… А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности.
Две эпохи. Две женщины. Одно проклятье. Месть пожирает гордую Вивьен Росс. Она жаждет отомстить сектантам, обезглавившим ее родителей. Спасаясь, девушка бежит в далекую Русамию к графу Мавросу – единственному человеку, которому доверял ее отец. Однако он отказывается помочь Вивьен найти убийц, и тогда она призывает древнюю магию, не ведая о расплате. Сто лет спустя Лилия Тигрова смиренно несет звание «Ледяной принцессы», но предстоящее замужество с графом Мавросом пугает ее. Она боится разозлить Смерть. Семейные скелеты жениха только усугубляют положение.
Писательница Агата Кристи принимает предложение Секретной разведывательной службы и отправляется на остров Тенерифе, чтобы расследовать обстоятельства гибели специального агента, – есть основания полагать, что он стал жертвой магического ритуала. Во время морского путешествия происходит до странности театральное самоубийство одной из пассажирок, а вскоре после прибытия на остров убивают другого попутчика писательницы, причем оставляют улику, бьющую на эффект. Саму же Агату Кристи арестовывают по ложному обвинению.
Зуав играет с собой, как бы пошло это не звучало — это правда. Его сознание возникло в плавильном котле бесконечных фантастических и мифологических миров, придуманных человечеством за все время своего существования. Нейросеть сглаживает стыки, трансформирует и изгибает игровое пространство, подгоняя его под уникальный путь Зуава.