Дoрoгoй дaльнeю - [17]
И, уже бывало, Иван свое мнение высказывал. Чего стоит последнее «профсоюзное» собрание. День был дождливый, на работу никто не рвался и, когда начальство улетучилось, поговорили по душам.
— А вот в «Воскресенке» по тыще в день получают, — сказал тракторист Дитятко. — Мне свояк рассказывал. Они на новых комбайнах жнут: в костюмах и при галстуках.
— А домой приезжают — в робу переодеваются? — уточнил Иван. — В сарай-то идти.
— На кой им сарай, если по штуке в день.
— А почему у нас не так? — робко спросил моторист Звенягин. — Модель экономики, что ли, другая?
— Да какая разница, какая модель, — лепил своё Дитятко. — Там люди что при социализме лучше всех жили, что при капитализме. Все от руководителя зависит. Свояк говорил, что они на своего председателя молиться готовы.
— Да, хозяин — барин, — согласился Иван. — Хочет — коммунизм строит, а хочет — капитализм. Или даже рабство в отдельно взятой деревне.
— Господа, — торжественно обратился Дитятко к чумазым механизаторам. — А что если нашему директору импичмент объявить?
И опять, вперед всех, высказался Ходорков.
— Оно бы, конечно. Но ково вместо? Так-то Петрович в сельском хозяйстве разбирается, — сжал руку в кулак и решительно взмахнул. — Выпороть бы его, как нашкодившего пацана.
— И кто ж за это возьмется? — спросили мужики.
— А вот ко мне должен скоро подкатить атаман Борздун, Александр Исаевич. Ему и нагайку в руки!
Ни у кого эта предполагаемая акция сомнений не вызвала. Петрович сам был из казаков. Все помнили его отца, настоящего казака, ныне уже покойного. Дед Петр пользовался большим уважением. И не только как специалист кузнечного дела. По всем вопросам авторитетом слыл. Если что случалось, к нему на разборки шли.
Давно это было, но все помнили. В кузню явилась гулящая баба с сыном и пожаловалась, что забижают ее выблядка Валерика. Кузнец дал Валерику червонец: «А ну-ка сбегай в сельпо, купи себе конфет, пока я с твоей мамкой говорить буду». И никто больше Валерика пальцем не трогал. Сразу припоминали, что Валерику сам Петр Акимович деньги на конфеты выдал. Это был очень веский аргумент — ну, примерно, как освященный крест или партийный билет, кому что.
Да и ведь Владимира Петровича в председатели выдвинули на гребне отцовского авторитета. Конечно, выучился в институте, но не в этом дело. Мало ли у нас с дипломами тротуары метут…
11. Что с нами происходит? Версия Тютюнника
В эти же дни в гости зазвал Пашка Тютюнник. И первым делом спросил, когда атаман нагрянет. Уже и Пашка знает. Вся деревня об этом судачит, все ожидают приезда «атамана». Хозяин усадил гостя за стол и налил полный стакан самогонки. Из боковой комнатенки выглянула согбенная старушка. «Опять», — проворчала она и осудительно покачала головой.
— Все нормально, мама, — осадил её Пашка. — К нам пожаловал снабженец, милостью божьей… Опорожни, Ваня. С меня ж причитается.
Вспомнил, значит, про ночную операцию «Ы». Настроение было не ахти, Иван не отказался и жахнул. Закусить практически было нечем. На столе только чашка соленых огурцов, пожелтевшее от времени сало, да разломанная на куски буханка хлеба. Иван откусил от огурца — кислый. И только после этого заметил, что сам-то Пашка себе не наливает, чему удивился.
— Я в завязке, — пояснил Тютюнник.
— Это ты-то? В завязке?
— А почему бы и нет, — спокойно разъяснил Пашка. — Надо ж на трезвую голову подумать, что с нами происходит.
В комнату заскочили ребятишки, двое, — оба черноглазые, смуглые; жена у Паши была южных кровей, кажется, таджичка — тихая и покорная. Иван пожалел, что, зайдя в гости, ничего не купил. Пацаны были его крестниками. Правда, он не особо навяливался в крестные отцы; так пожелал сам Пашка. Ребята поздоровались с гостем, и младший, Колька, спросил:
— Папа, ты телик починил?
— Да нет еще, некогда, — отмахнулся Тютюнник.
Тут только Иван обратил внимание на телевизор, стоявший в углу комнаты на тумбочке. Пашка купил его недавно, в кредит. Но задняя крышка уже была снята и валялась на полу, а сверху лежали какие-то детали. У Пашки ничего долго не держалось и вечно что-то приключалось. Недавно ночью, в его дежурство, корова с фермы пропала. Теперь новый телевизор сломался.
— Во время грозы наеб… — пояснил хозяин. — Мы с Митькой вскрыли, хотели отремонтировать. Но в нем запчасти не хватает.
— Какой запчасти?
— Сам еще не знаю.
— А Колька его не ремонтировал? — иронически спросил Иван.
За отца ответил старший, Митя.
— Дядь Вань, он же еще маленький, не понимает. Но вовнутрь заглядывал. Спрашивал, где дядя Сережа прячется…
— Какой дядя Сережа?
— Который в «Баюшках» выступает.
Иван подтащил к себе младшего и взъерошил ему волосы.
— Ну, приходите с тачкой ко мне. Я вам свой старый телик отдам. Он исправный, только в цвете не показывает… А чтой-то я вашу хозяйку не вижу?
— Так в роддом отправили, — пояснил глава семьи. — На сохранение.
Понятно. Знал Иван, что его жена опять забеременела. Соблазнились Тютюнники на какие-то там выплаты, которые за третьего ребенка дают. Жена у него, Марьям — робкая и послушная. Наверно, инициатива полностью исходила от Пашки. Чувствуется почерк. Решил, что эти выплаты на голубом подносе вместе с ребеночком, завернутым в розовые пеленки, преподнесут.
Свобода — это круг нашего вращенья, к которому мы прикованы цепью. Притом что длину цепи мы определяем сами — так сказал Заратустра (а может, и не он).
В карьере сотрудника крупной московской ИТ-компании Алексея происходит неожиданный поворот, когда он получает предложение присоединиться к группе специалистов, называющих себя членами тайной организации, использующей мощь современных технологий для того, чтобы управлять судьбами мира. Ему предстоит разобраться, что связывает успешного российского бизнесмена с темными культами, возникшими в средневековом Тибете.
Крым, подзабытые девяностые – время взлетов и падений, шансов и неудач… Аромат соевого мяса на сковородке, драные кроссовки, спортивные костюмы, сигареты «More» и ликер «Amaretto», наркотики, рэкет, мафиозные разборки, будни крымской милиции, аферисты всех мастей и «хомо советикус» во всех его вариантах… Дима Цыпердюк, он же Цыпа, бросает лоток на базаре и подается в журналисты. С первого дня оказавшись в яростном водовороте событий, Цыпа проявляет изобретательность, достойную великого комбинатора.
Перед вами ироничные и автобиографичные эссе о жизни женщины в период, когда мудрость приходит на место молодости, от талантливого режиссера и писателя Норы Эфрон. Эта книга — откровенный, веселый взгляд на женщину, которая становится старше и сталкивается с новыми сложностями. Например, изменившимися отношениями между ней и уже почти самостоятельными детьми, выбором одежды, скрывающей недостатки, или невозможностью отыскать в продаже лакомство «как двадцать лет назад». Книга полна мудрости, заставляет смеяться вслух и понравится всем женщинам, вне зависимости от возраста.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
Юсиф Самедоглу — известный азербайджанский прозаик и кинодраматург, автор нескольких сборников новелл и романа «День казни», получившего широкий резонанс не только в республиканской, но и во всесоюзной прессе. Во всех своих произведениях писатель неизменно разрабатывает сложные социально-философские проблемы, не обходя острых углов, показывает внутренний мир человека, такой огромный, сложный и противоречивый. Рассказ из журнала «Огонёк» № 7 1987.
Том Роуз – не слишком удачливый руководитель крошечного провинциального театра и преданный отец-одиночка. Много лет назад жена оставила Тома с маленькой дочерью Ханной, у которой обнаружили тяжелую болезнь сердца. Девочка постоянно находится на грани между жизнью и смертью. И теперь каждый год в день рождения Ханны Том и его труппа устраивают для нее специальный спектакль. Том хочет сделать для дочери каждый момент волшебным. Эти дни чудес, как он их называет, внушают больному ребенку веру в чудо и надежду на выздоровление. Ханне скоро исполнится шестнадцать, и гиперопека отца начинает тяготить ее, девушке хочется расправить крылья, а тут еще и театр находится под угрозой закрытия.