Дорогие дети: сокращение рождаемости и рост «цены» материнства в XXI веке - [94]
Моя собеседница рассказала, что в целях безопасности не афиширует своей сексуальной идентичности. К стратегии умолчания в условиях растущих гомофобных настроений, подпитываемых в России[362] и Беларуси на официальном уровне[363], вынужденно прибегают многие современницы, чьи жизненные сценарии не соответствуют гетеронормативным ожиданиям. Однако практика умолчания не решает основных проблем, с которыми сталкиваются гомосексуальные, бисексуальные и трансгендерные люди в этих странах.
Так, при обращении к репродуктивным технологиям только выносившая ребенка женщина будет признана родительницей. В однополых семьях одна из сторон не может усыновить ребенка второй стороны. Это, например, означает, что дети, воспитываемые однополыми партнерами, лишаются прав на алименты и выплат по потере кормильца. Несмотря на то что однополые отношения здесь были декриминализированы в начале 1990-х годов, в рамках действующих законодательств России и Беларуси реализация неотъемлемых прав человека для ЛГБТ-граждан либо затруднена, либо невозможна. В таких условиях забота о детях является не только трудным, но и небезопасным занятием.
Гетеросексуальность в консервативных обществах служит гарантией многих привилегий. Однако в наше время нормативная сексуальная идентичность не означает автоматического доступа к материнству. Гетеросексуальные «одиночки», как и негетеросексуальные женщины, желающие растить детей, сталкиваются с необходимостью поиска оптимального сценария появления ребенка. Планирование и организация материнства требует инвестиций различных ресурсов и особой мотивации, необходимой для реализации задуманного.
Некоторые мои 30-летние информантки-«одиночки», определяющие себя гетеросексуальными, объясняли, что в ситуации «тикающих биологических часов» они не рассчитывают на традиционную траекторию прихода в материнство через брак. Исходя из доминирующих представлений о последовательности и продолжительности этапов конвенционально любовного проекта, эта часть женщин считает, что момент встречи потенциальных партнеров и совместное принятие решения о детях разделяет несколько лет, которые нужны для «укрепления отношений». Калькулируя различные возможности, эта группа респонденток делает ставку на «случайную связь», в которой важна не логика развития событий, но непосредственно их результат. Интересно, что такой сценарий в нарративах моих героинь часто является стратегией, предлагаемой семьей информантки.
Д. 36, журналистка: «…Насчет ребенка, мама недавно обмолвилась: „Если у тебя что-то случится нечаянно, то ничего страшного. Не бойся, мы тебя поддержим. Это же радость жизни“…»
Л. 35, менеджер:
…У меня есть желание в принципе родить ребенка. И я готова к тому, что я могу родить ребенка, не имея мужа или партнера. Меня не пугает тот факт, что ребенок будет расти без отца. Насчет ситуации с обеспечением ребенка я не переживаю потому, что у меня есть семья. Я знаю, что они соберут все необходимое. Мы уже это обсуждали. Все будет хорошо…
В данном контексте я не буду подробнее останавливаться на выяснении, являются ли озвученные некоторыми моими информантками идеи нарративной стратегией, демонстрирующей активную позицию в отношении построения своей судьбы, или реальным планом действий. Действительно важным мне кажется здесь сама необходимость принятия решения по поводу перспектив материнства и способы взаимодействия с ней. Часть моих собеседниц признавалась в том, что их предпочитаемая репродуктивная стратегия — «вера в судьбу» или, иначе, избегание принятия ответственных решений.
З. 35, менеджер:
…Если дети должны быть, они будут. Если их не будет — значит, не будет… Я верю в судьбу, пусть это произойдет само собой. Я как представлю себе все эти неестественные способы…Я имею в виду, я совершенно не против, чтобы другие искали доноров там, не знаю, ходили в клиники. Я просто знаю, что это не для меня. Если это должно случиться, оно случится само собой…
Мне не раз доводилось слышать от моих собеседниц о том, что они хотели бы стать матерями, но в отношении репродуктивных стратегий «полагаются на судьбу». На мой взгляд, такая позиция объясняется сформулированной Ренатой Салецл «тиранией возможности» или беспрецедентной нестабильностью всех общественных институтов, в результате которой индивиды вынуждены не только выбирать траектории жизни, но и нести за свой выбор персональную ответственность. Необходимость делать выбор предполагает рациональное взвешивание, максимизирующее выгоду и минимизирующее риски[364]. Таким образом, делегирование ответственности за принятие решений другим инстанциям, вероятно, является стратегией, минимизирующей беспокойство по поводу «тирании возможностей» и обязанности производить персональный выбор.
Нынешняя нестабильная экономическая ситуация, с одной стороны, требует рационального подхода к выбору жизненных направлений. В частности, в контексте новой идеологии «позитивного старения» в современных медиа все чаще появляются публикации о том, что к благополучной старости следует готовиться заблаговременно, делая сбережения, не рассчитывая на действующую пенсионную систему
Одним из наиболее заметных демографических изменений последнего времени во всем мире является рост числа женщин, не состоящих в браке. В западных странах городские «одиночки» стали узнаваемой частью культурного ландшафта в конце 1980-х годов. Активно потребляя и голосуя, обитательницы мегаполисов превращаются во влиятельную аудиторию, не считаться с которой больше нельзя. В странах бывшего СССР это новое социальное явление только начинает привлекать общественное внимание. Книга «Не замужем: секс, любовь и семья за пределами брака» исследует причины и некоторые следствия этого феномена, обращаясь к повседневности карьерно ориентированных женщин, проживающих в больших городах.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
В монографии осуществлен анализ роли и значения современной медиасреды в воспроизводстве и трансляции мифов о прошлом. Впервые комплексно исследованы основополагающие практики конструирования социальных мифов в современных масс-медиа и исследованы особенности и механизмы их воздействия на общественное сознание, масштаб их вляиния на коммеморативное пространство. Проведен контент-анализ содержания нарративов медиасреды на предмет функционирования в ней мифов различного смыслового наполнения. Выявлены философские основания конструктивного потенциала мифов о прошлом и оценены возможности их использования в политической сфере.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В августе 2020 года Верховный суд РФ признал движение, известное в медиа под названием «АУЕ», экстремистской организацией. В последние годы с этой загадочной аббревиатурой, которая может быть расшифрована, например, как «арестантский уклад един» или «арестантское уголовное единство», были связаны различные информационные процессы — именно они стали предметом исследования антрополога Дмитрия Громова. В своей книге ученый ставит задачу показать механизмы, с помощью которых явление «АУЕ» стало таким заметным медийным событием.
В своей новой книге известный немецкий историк, исследователь исторической памяти и мемориальной культуры Алейда Ассман ставит вопрос о распаде прошлого, настоящего и будущего и необходимости построения новой взаимосвязи между ними. Автор показывает, каким образом прошлое стало ключевым феноменом, характеризующим западное общество, и почему сегодня оказалось подорванным доверие к будущему. Собранные автором свидетельства из различных исторических эпох и областей культуры позволяют реконструировать время как сложный культурный феномен, требующий глубокого и всестороннего осмысления, выявить симптоматику кризиса модерна и спрогнозировать необходимые изменения в нашем отношении к будущему.
Новая книга известного филолога и историка, профессора Кембриджского университета Александра Эткинда рассказывает о том, как Российская Империя овладевала чужими территориями и осваивала собственные земли, колонизуя многие народы, включая и самих русских. Эткинд подробно говорит о границах применения западных понятий колониализма и ориентализма к русской культуре, о формировании языка самоколонизации у российских историков, о крепостном праве и крестьянской общине как колониальных институтах, о попытках литературы по-своему разрешить проблемы внутренней колонизации, поставленные российской историей.
Представленный в книге взгляд на «советского человека» позволяет увидеть за этой, казалось бы, пустой идеологической формулой множество конкретных дискурсивных практик и биографических стратегий, с помощью которых советские люди пытались наделить свою жизнь смыслом, соответствующим историческим императивам сталинской эпохи. Непосредственным предметом исследования является жанр дневника, позволивший превратить идеологические критерии времени в фактор психологического строительства собственной личности.