Дороги - [13]

И главное - почему и откуда он знал имя Ильгет? Как это могло получиться? И ведь получается, что все-таки именно он ее защитил - потому и сказал, чтобы шла домой и не высовывалась.

Но кому и зачем понадобилось охотиться за ней - ничем не примечательной лонгинской домохозяйкой?

Он приподнялся, медленно перенес ноги на пол. Сел. Прислушался к своим ощущениям. Раневой канал за ночь зарос, но Керк заставил его остаться еще на сутки. Позвоночник, дело серьезное. Хотя спинной мозг лишь слегка задет, пуля застряла в позвонке. Сейчас ее там, конечно, уже не было.

Нет, вроде бы, все в порядке. Ничего такого.

Иволга там с катушек слетит - двое суток без смены.

Он еще раз ощупал живот, надавил на спину, там еще сохранялась легкая болезненность. Под нижней реберной дугой, там, где вошла пуля, краснел небольшой полукруглый шрам,. Конечно, надо было предусмотреть такую возможность - что нападение придется отражать внезапно. В принципе, конечно, смерть ему не грозила. Попади пуля даже в сердце… Наноэффекторы бы справились в любом случае, поддержали бы мозг, пока восстановится кровоток и сердцебиение. Но плен… странно даже, что все так обошлось, что нападавших было всего четверо. Видимо, они не вычислили того, что Ильгет охраняют. В общем, опасность была реальной.

Оправданием ему может служить только то, что до сих пор покушений не было, не предвиделось, и вообще этот шаг со стороны противника слишком уж непонятен и нелеп. Сагоны непредсказуемы. Нелогичны.

Одежда - конечно, ярнийская, темно-синий пуловер, джинсы, белье - была приготовлена. Он встал и натянул на себя костюм. Прошелся по узкой кабинке медотсека.

Все равно надо ждать. Пока придет Керк, пока будет получено разрешение. На столе валялись маленькие четки из лазурита, он взял их и лег снова. Не потому, что тяжело, нет, нисколько. Все действительно зажило. То, что еще слегка ноет внутри - на это можно не обращать внимания, это нервы, ошеломленные слишком быстрым заживлением, возмущаются, дескать, надо бы еще поболеть. Но почему бы не поваляться… Он сжал в пальцах синий тепловатый шарик. "Отче наш, сущий на небесах…" Молитвы не шли на ум. Он закрыл глаза.

Вспоминалась Ильгет. Иль. Ильке.

Он знал, что так нельзя. Но все уже случилось. Когда он понял это? Может быть, когда получил анализ психотипа Ильгет - дополнительный к его собственному. Может быть, когда прочел все, что она написала, прочел за одну ночь, и не мог уснуть, передав смену Иволге, ошеломленный - так не бывает. Или тогда, когда просто увидел ее впервые. Не снимок, а ее саму, прямо на улице. Она стояла тогда у витрины и разглядывала книги. Взгляд скользил по пестрым, глянцевым обложкам. На ней была кофта с отложным воротником, было прохладно. Воротник почти закрывал плечо, остренькое и узкое, и острая линия подбородка казалась совершенно детской - в профиль, а когда она повернулась, стало видно, что подбородок разделен продольной полоской, смягчен и закруглен внизу, как это бывает у людей с сильно развитой интуицией, но притом слабой волей. Также и острый маленький носик заканчивался мягким закруглением. А глаза ее - он это еще на снимке заметил - были очень похожи. Очень. Он даже испугался тогда. Но сейчас сходство это почти исчезло, может быть, потому, что Данка была черноволосой, смуглой, оттого и глаза выглядели темнее и меньше. А у Ильгет волосы золотисто-русые, и в том полуденном свете глаза ее казались янтарными, теплыми, казались крупнее и глубже.

Он видел ее потом много раз, так, как вообще-то и видеть не имел права. Иногда хотелось отвернуться и закрыть глаза. Иногда он ненавидел себя, свою работу, войну, и в особенности всех, кто окружал Ильгет. Но он не имел права отворачиваться.

"Отче наш, сущий на небесах", - повторил он. Наверное, хуже всего - то, что он даже не задумывается о ее муже. О том, что Ильгет состоит в браке, думалось, как о досадной нелепости, да какая разница, ну муж, какое это вообще может иметь значение… Муж - формальность. Иногда крайне неприятная, иногда хотелось просто его убить. Но муж чист, он не работает на противника, так что ни о каком устранении не может быть речи. Просто банальный самовлюбленный эгоист. Слабая воля Ильгет, ее склонность плыть по течению и подчиняться ходу событий - странным образом он и эти качества любил в ней, и этим восхищался - вот что привело ее к этому браку и привязало к этой ходячей нелепости.

Да, так думать нельзя. Но он думал.

Неважно. Потом можно будет покаяться в этом. Все равно ничего не будет - вот закончится эта акция, и… он плотно, до боли, стиснул шарики четок. Не надо об этом думать. Нельзя.

Дверь исчезла, и он мгновенно сел, спустив ноги с ложа, а потом и вскочил - это оказалсял Дэцин Виаргон, дектор 505го отряда Дозорной Службы Квирина.

— Сядь, Арнис, - сказал он мягко. И сам сел напротив, на медицинскую табуретку. Внимательно посмотрел в глаза. Снизу вверх, хотя табуретка и ложе находились на одном уровне. Дэцин почти на голову ниже, маленький, седой бывший ско, с пронзительными светлыми глазами.

— Арнис…

— Да?

— Как чувствуешь себя?

— Хорошо. Готов приступить к работе.